Второй срок - стр. 25
– Все передохнут. И мне нас не жалко, тараканов. Лучшие погибли ещё тогда.
Иван Прокопьевич уходит на кухню, и возвращается с бутылкой водки, неполной. Ещё у него стакан, плавленый сырок и два куска чёрного хлеба. Один кусок он даёт мне, и отрезает половину сырка. Мне это как раз кстати.
– Водки не предлагаю, мал ты ещё. Ну, помянем погибших.
И он залпом выпивает, но немного, треть стакана примерно.
– Ну и что ты хочешь знать?
– Давайте сначала начнём. Вы когда родились?
– В 1920-м, в Щёкино, это под Тулой. Потом семилетка, по тем временам это неплохо было, потом училище милицейское, и я стал опером. Работал «на земле». А потом война…
– Погодите, Иван Прокопьевич. Так значит, вы застали репрессии 1937 года, или вы позже пришли?
– Репрессии… Много болтовни и хрущёвской брехни. Ты в лагерях был? Нет, конечно. А если бы был, то увидел бы, кто там сидит. Конечно, ошибки были, но в основном…
Мысленно я согласился с бывшим ментом. У Солженицына во «В круге первом» только один еврей Лев Рубин за советскую власть, все остальные – убеждённые противники. Да и этот Лев мягко говоря чудаковат.
– Я на войне такого понавидался, тебе лучше и не знать, а то не заснёшь. А если бы ещё и не та чистка… Эх, зря ты ко мне пришёл. Ну спрашивай, чего тебе надо.
– Вот вы говорите, война. А вы предполагали, что она будет, или это полная неожиданность?
– Предполагал? Я знал. Я же мент, нам себя тешить сладкими байками – последнее дело. Мы разгребаем дерьмо, которого люди не хотят видеть. Пока к ним не подойдут с ножом. Всё на самом деле было понятно, все улики складывались. Но люди не хотели верить. Понимали, что будет война, но… Не сейчас, когда-нибудь потом. А может, и вовсе не будет. Сталин, опять же, мудр.
– Вы об этом говорили?
– В то время лучше было не говорить, что не положено. А о войне ясно было сказано: молчать. Ты дурачок, думаешь, кукарекнул бы кто-то о войне, все бы проснулись, приготовились… И без того готовились, как только могли. Ещё бы год, довести до ума новую технику… Не дали нам года. А чем нам пришлось заплатить, чтобы выиграть это время… Я бы выпил, да боюсь, на этом наша беседа и закончится.