Второе дыхание - стр. 39
- Протестую! Я не согласен! – истошно завопил муженек, растеряв свой безупречный лоск. – Желаю сохранить брак!
- Решение вынесено и обжалованию не подлежит! – рявкнул судья.
И сразу стало понятно, на чьей он стороне. Конечно, в моей душе змейкой шевелилась жалость. Но я вспоминала Энни, рыдающую в холодном заснеженном лесу. Обворованную. Униженную. Раздавленную. Эта светлая девочка чудом выжила рядом с мерзавцем. А мне подобный экспонат и даром не нужен. Тем более с мамочкой-манипуляторшей, идущей в комплекте.
Я сидела и отчаянно давила некстати проснувшуюся совесть. Смотрела, как блондинчик нетвердой походкой приближается к пентаграмме, нацарапанной мелом в центре зала. Встает на место, указанное Людвигом де Брилле. Поднимает на меня ясные голубые глаза, наполненные невыносимой тоской, и взглядом умоляет передумать.
Отстраняюсь от происходящего. Вспоминаю Андрея. Воображаю, что развожусь с ним и удостаиваюсь такого же проникновенного взора. Размякаю и соглашаюсь на предложение спасти брак. И всю оставшуюся жизнь жалею о содеянном. Потому что доверие разрушено. Безоглядная любовь растоптана. Со временем превращаюсь в недоверчивую, озлобленную женщину. Забываю о личном счастье. И все потому, что решила сохранить семью ради ребенка. Но мой настоящий муж хотя бы не отказывался от малыша. А этот индивид со взглядом побитого щеночка цинично отрекся от дочери.
Встряхнула головой и отогнала наваждение. Резко поднялась и отступила к окну. Взгляд упал на скособоченную замызганную кибитку, оставленную на подъездной дороге. Вид убогой повозки моментально уничтожил остатки жалости.
Людей судят по поступкам. Можно сколько угодно ревновать, веселиться в постели с ведьмой, мечтать о разрыве семейных уз, но нельзя беременную женщину сажать в это убожество и отправлять восвояси. Все-таки зима на дворе.
Отвлекаюсь и внимательно наблюдаю за начавшимся таинством. Архимаг взял в руки древний талмуд и речитативом запел некое стихотворение, содержащее множество непонятных терминов. Хм. Это как перед простыми обывателями продекламировать балладу о загадках квантовой физики. Здорово, но ничего не понятно.
С каждым озвученным словом плечи Сильвестра де Божена опускались все ниже. Вскоре он и вовсе рухнул на колени, как подкошенный. По залу прокатился неистовый, исполненный невыносимой муки крик. Тело объяло беспощадное багровое пламя, которое разрослось и взмыло до потолка.
Маркиз будто попал в персональный ад. Он катался по полу, как припадочный, и орал, орал, орал. Казалось, страшной агонии не будет конца. Но постепенно истошные вопли переросли в хрипы, и бывший истинный Энни затих, распластавшись на паркете сломанной куклой.