Вторая Нина - стр. 24
При первых же звуках хорошо знакомой и бесконечно дорогой мелодии я вздрогнула и вскочила с тахты. Сорвала со стены бубен, выбежала на середину комнаты и встала в позу. Теперь я уже не слышала насмешливых замечаний, не видела презрительных улыбок на лицах наших гостей. Вся душа моя кипела одним страстным желанием, одной целью – доказать всем им, этим напыщенным, скучным барам, что Нина бек-Израил, это дикое, некультурное, по их мнению, дитя природы, может быть на высоте своего призвания. О-о!..
Все быстрее и быстрее темп лезгинки. Все жарче и жарче разгорается в моих жилах татарская кровь… Я чувствую, как краска уже кинулась мне в лицо… Я чувствую, как глаза мои ярко загораются. Я поднимаю бубен над головой и, вертя его так, что все его звонкие колокольчики поют разом свою серебристо-раскатистую песнь, пускаюсь в безумную пляску. Мои ноги быстро скользят по гладко натертому полу… Воздушное платье облаком стелется, обвивая мою кружащуюся с быстротой молнии фигуру. Мои тяжелые, длинные змеи-косы бьют меня по плечам и спине, струясь волнообразными лентами до самого пола.
Я ношусь, как белая птица с черными крыльями, перед лицами гостей, словно зачарованных моей пляской… Теперь уже и в помине нет насмешливых возгласов и иронических улыбок… Только легкий одобрительный шепот, как шелест ветра в чинаровой роще, проносится по залу… Старики вышли из-за карт. Отец пробрался вперед и, впиваясь в меня любующимся взором, шепчет:
– Молодец, Нина! Прелесть как хорошо! Прелесть!
Адъютант Доуров тут же. Я успеваю рассмотреть в вихре пляски его упитанное, самодовольное лицо и нескрываемый восторг, написанный на нем.
«Ага! – мысленно торжествую я. – Что, по вкусу пришлась пляска дикарки-княжны? Той самой дикой татарки, над которой все вы только что смеялись!.. Жаль только, что у меня нет кавалера, такого же ловкого исполнителя лезгинки, как и я!» – вихрем проносится в моей голове, и я оглядываю круг гостей.
Вот стоят молодые хорунжие[29] и сотники из казачьих батарей, подчиненных моему отцу. Я знаю, что они умеют плясать мой любимый танец, но разве они спляшут так, как мне бы хотелось? Нет, тысячу раз нет! Они пляшут этот полный огня и беззаветной удали танец по-маскарадному, по-офицерски, с бьющими на театральный эффект движениями. Только природный уроженец дагестанского аула, чистокровный сын горного Востока может по-настоящему показать эту дивную пляску…
С тоской повожу я глазами, не слыша бурных аплодисментов, громом разразившихся по моему адресу, не видя восторженных, устремленных на меня взоров, как вдруг замечаю в толпе гостей незнакомое лицо… Кто он – этот красивый перс с длинной бородой, в остроконечной шапке, какие часто можно встретить на восточном базаре? Его пестрый халат незнаком мне, но в смуглом величавом лице с горбатым носом и насмешливыми губами есть что-то знакомое…