Вслед заходящему солнцу - стр. 22
Князь сидел за большим столом, втиснутым меж пыльных гор учётных книг и коробов с бумагами. Топили в приказе всегда сверх меры, ибо нынешний дьяк ощущал себя неуютно даже при лёгкой прохладе. Горячий воздух прозрачным туманом клубился под потолком и оседал на лице князя густым потом. Василий покраснел, как рак, но тяжёлой шубы на бархатной подкладке и горлатной шапки в аршин высотой всё же не снимал, дабы подьячий, стоявший перед ним в кафтане с непокрытой головой, не забывал, кто из них кто. С той же целью за спиной князя, словно изваяния из камня, застыли два гридня20 – у каждого сабля и кинжал, представить стоимость которых Иван даже не решался.
– Ну, что принёс нынче? – Спросил Голицын, промокая лоб уже влажным платком.
Иван с лёгким поклоном положил на стол папки, но князь решительно отстранил их и, сунув холёную белую руку под полу шубы, достал мятый клочок серой бумажки. Узнав записку, с которой утром отправил Миньку к Перевёрстову-отцу, Иван внутренне подобрался, как хищный зверь перед схваткой с охотничьим псом.
– Узнаешь? – Строго спросил Голицын, потрясая исписанным листком, но в следующий миг уже довольно улыбнулся. – Ловко сработал, хвалю. Крупный улов, добрый. Сколь взять думашь?
Иван сдержал облегчённый выдох и пожал плечами:
– Ну… Рублей десять.
– Чего? Очумел никак? – Не сдержался дьяк.
Зная, что очень завысил привычную таксу, Иван поспешил оправдаться:
– Так обычно с тартыг по рублю берём. Но ведь тут особый случай.
– То-то, что особый. С такого толстосума да десятку?! Это ты брось. Вон, на Агибалова глянь. Тот токмо за то, чтобы перевёрстовское чадо в чистоте и сытости держать, двадцать целковых слупил. Двадцать! А ты – десятку. – Князь развёл руками и, покачав головой, назидательно добавил. – Да я за покровительство в сём деле меньше десятки не приму. Понял? Так что имей в виду – сотня рубликов, не меньше.
– Сотня? – Удивлённый Иван не сразу нашёлся, что ответить. – Не слишком ли, Василь Василич? Таковы деньжищи враз не собрать, а парнишка… Парнишка даже за ночь сник. Как бы вскорости вовсе худ не стал.
– А нам что за дело? Попался – отвечай.
– Ну, я б всё же на полтине встал.
Дьяк смерил Ивана изучающим взглядом и продолжил, стараясь изобразить смущение, что, впрочем, получилось плохо.
– Полтина говоришь? Может, и верно. Тут, вишь, ещё чего. Евойный папашка уже прибегал. Грозил, деи, со свету тебя сживёт за самочинство. Требовал разобраться. Пришлось пообещать, что не спущу. Так что… – Князь озабоченно крякнул, мясистые губы сжались в тонкую черту. – Мыслю, нынче от сего дела тебе бы лучше в стороне держаться. Дабы Гаврилу Потапыча понапрасну не злить. Он хоть всего-навсего торгаш, а всё ж. Многих важных людей знает и кое-чего могёт.