Всеобщая история чувств - стр. 15
В романе Патрика Зюскинда «Парфюмер», действие которого происходит в Париже XVIII века, герой от рождения лишен собственного естественного запаха, зато обладает невероятно острым обонянием, которое развил до сверхъестественного уровня: «Вскоре он различал по запаху уже не просто дрова, но их сорта: клен, дуб, сосна, вяз, груша, дрова старые, свежие, трухлявые, гнилые, замшелые, он различал на нюх даже отдельные чурки, щепки, опилки – он различал их так ясно, как другие люди не смогли бы различить на глаз». Выпивая ежедневный стакан молока, он по запаху определял настроение коровы, у которой его взяли, на улице легко узнавал, откуда идет каждый дымок. Отсутствие у него собственного запаха пугало окружающих, они третировали его, что окончательно испортило характер героя. Постепенно он научился создавать для себя персональные запахи; посторонние об этом совершенно не догадывались, ему же это придавало сходство с обычными людьми. В частности, «он сделал для себя запах незаметности, мышино-серое будничное платье, в котором кисловато-сырный человеческий аромат хотя и присутствовал, но пробивался лишь слегка»[15]. Со временем пристрастие к парфюмерии сделало его убийцей: он стал извлекать из тел определенных людей их ароматы – как из цветов.
Во многих литературных произведениях описаны случаи, когда человек, уловив какой-то запах, погружается в глубины памяти. В романе Пруста «В сторону Свана» всплеск запаха взметает мощный вихрь, в который уместились все события целого дня из детства героя:
…я прохаживался между скамеечкой для коленопреклонений и креслами, обитыми тисненым бархатом, на спинки которых были накинуты вязаные салфеточки, чтобы не пачкалась обивка; при этом огонь камина испекал, словно паштет, аппетитные запахи, которыми весь был насыщен воздух комнаты и которые уже подверглись брожению и «поднялись» под действием свежести сырого и солнечного утра; огонь слоил их, румянил, морщил, вздувал, изготовляя из них невидимый, но осязаемый необъятный деревенский слоеный пирог, в котором, едва отведав более хрустящих, более тонких, более прославленных, но и более сухих также ароматов буфетного шкафа, комода, обоев с разводами, я всегда с какой-то затаенной жадностью припадал к неописуемому смолистому, приторному, неотчетливому, фруктовому запаху вытканного цветами стеганого одеяла[16].
Чарльз Диккенс всю жизнь повторял, что даже легкое дуновение, содержащее запах ваксы или клея, с необоримой силой пробуждает в нем воспоминания о тяжелом детстве, когда ему из-за банкротства отца пришлось наняться в мастерскую и за грошовое жалованье клеить этикетки на банки с сапожным кремом. В X веке гениальная японка, придворная дама Мурасаки Сикибу, написала «Повесть о Гэндзи», первый в истории роман. Любовная линия в нем проходит на подробно прописанном историческом и социальном фоне, в который включен и алхимик-парфюмер, составляющий ароматические комбинации в соответствии с индивидуальной аурой и общественным положением клиентов. Умение описывать запахи стало серьезным испытанием для авторов, прежде всего стихотворцев. Разве можно доверять поэту, описывающему муки сердца, если он не в состоянии передать запах святости в церкви?