Всемирный экспресс. Поезд ночных теней - стр. 40
– Мне нужно съесть что-нибудь существенное, – на ломаном немецком потребовала Пегс. – Касим сказал, что на обед будет суп из свёклы. Брр!
Флинн кивнула в знак того, что поняла её. Они безуспешно пытались найти для Пегс гамбургер или картошку фри и в конце концов решились на горячие пирожки.
Сидя на чугунной скамье, они уплетали пирожки, и Флинн разглядывала прохожих. Большинство из них шли спокойно, расправив плечи, независимо от того, насколько спешили. Только какой-то парень у стойки закусочной напротив их скамейки, казалось, сгорбился под тяжестью разговора. Его тёмные волосы были в пыли и масле, лицо скуластое, и похож он был на…
– Фёдор! – охнула Флинн, уронив пирожок на пол. Его схватил на бегу какой-то стремительно подскочивший громадный волкодав.
Пегс испуганно подтянула ноги к скамейке.
– Можно подумать, нам мало слюнявого мопса в экспрессе! – проворчала она. Взглянув в направлении, куда указывала Флинн, она изумилась: – У кочегара свидание!
Флинн как громом поражённая не отводила глаз от закусочной напротив. Пегс была права: Фёдор был не один. Лицом к нему стояла бледная девушка с собранными высоко на затылке в пучок тёмными волосами. Она была такой же тоненькой, как Флинн, но отличалась от неё прямой осанкой и грациозными движениями. У неё была сияющая открытая улыбка, и Флинн решила, что в течение минуты, пока она наблюдала за этой парочкой, девица смеялась явно многовато.
– А Фёдору-то не так весело, – съязвила Флинн. Её слова прозвучали как суждение, вывод и жалоба в одном флаконе.
Кто эта девушка? Выглядела она моложе Флинн, но в её взгляде было что-то взрослое и серьёзное, благодаря чему они с Фёдором казались идеально подходящими друг другу элементами одного пазла.
Касим тихонько присвистнул. Очевидно, он понял, что тревожило Флинн, и думал, что она устроит Фёдору сцену. Но Флинн лишь глубже уселась на скамейке, втянув за согнутыми коленями голову в плечи. Она чувствовала себя обманутой – и в то же время появившейся слишком поздно: будто отложила у «Тимоти и Никс» замечательный бумеранг и теперь вернулась за ним в лавку, а он продан, потому что самое прекрасное в жизни никогда нельзя откладывать на потом как остывший суп.
– Она очень красивая, – признала Флинн, запихивая в рот очередной пирожок, чтобы никто не понял, что она говорит. Мысленно она прибавила: «А я – нет».
Пегс наморщила нос.
– Уверена, что она пустышка, – заявила она. – И явно не умеет спорить.
Видимо, Пегс считала, что спорить – это любимое занятие Флинн и Фёдора. Флинн чувствовала себя отрезвлённой, словно спустя годы приняла решение не пить сладкий имбирснаф и теперь вдруг увидела мир горьким и безрадостным, каков он на самом деле и есть.