Все-все-все и Мураками - стр. 18
Прикольный он такой. Я ему глазки состроила и говорю:
– Как этот роман будет называться?
Он улыбнулся так – у-у-у. И что-то типа «Много думать, плохо спать» ответил.
Я:
– Это название романа такое?
Он:
– Это шутка такая. – И улыбается опять.
Я:
– А посерьезнее?
Он:
– Какая вы серьезная!
Я:
– Очень. Любопытная до ужаса!
Он:
– Любопытство кошку убило.
Я:
– Удовлетворение ее назад вернуло.
Он:
– Ха, ха, ха…
Я:
– Вы, правда, знаете, как будет называться новый роман?
Он:
– Честно говоря, нет пока. Название романа – таинство.
Я:
– Понимаю.
Он:
– У меня есть два варианта.
Я:
– Опять интригуете?
Анжелка закурила очередную сигарету и продолжила рассказ:
– Я решила, что достаточно разговоров, и пошла к выходу. А ему ручкой помахала, так: бай, бай, волшебник! Вышла на улицу, дождь страшный. Зонтик раскрыла. Он из магазина выскакивает и – нырк под мой зонтик. Смешно. Он маленький такой.
Я ему:
– Мистер волшебник, можете дождь отменить? Хоть ненадолго?
Он:
– Сейчас попробую.
Глаза прикрыл и засмеялся. Заливисто так засмеялся. Мне понравилось. И тут дождь вдруг выключился, и кусочки синего неба стали проглядывать. Приколись, смех то?
Я:
– Это совсем другое дело.
– Мне как-то сразу захорошело, потеплело как-то внутри… Я говорю: меня Анжелой зовут, хотя я не совсем ангел, только учусь.
Он:
– Харуки Мураками.
Я:
– Опять шутите?
Он:
– Нет, папа с мамой так назвали.
Я:
– Как вы здесь оказались?
Он:
– Возникла одна идея. – Потом помолчал и опять говорит: – Приехал, чтобы кое-что посмотреть. Не как шпион, но вроде того. На кое-что изнутри посмотреть надо.
Я прямо обалдела и говорю:
– Мне до конца не верится-таки, вы хоть с паспортом приехали? Извините, пожалуйста, так хочется посмотреть!
Он достал из сумки, показывает. Мураками, ей-богу! Я в отпаде. Тут мысль приходит. Раз уж все так сложилось – это судьба. Надо побольше пообщаться. И сладчайшим голосом говорю:
– Харуки, ты ведь Москвы не видел? Давай я тебе ее покажу, Москву-то.
Он:
– Это здорово, только ты мне ее не как для туристов покажи. Чего-то другого хочется.
И мы пошли, приколись! Я прямо вся дрожу. И спрашивать хочется, и приставать как-то так особенно неудобно… Пошли по Тверскому бульвару. У меня в голове маршрут сложился: через Тверской – на Патрики. Там, на Патриках, с тобой столкнулись, тоже класс. Ты ему, кстати, понравилась.
Я Анжелке говорю:
– Ну, блин, никогда бы… Я думала, вы меня прикалываете. А дальше что? Где были?
– Где-где? Где только не шатались. Я его и про овцу, и про единорогов спросила. Про новый роман он, правда, молчок. Тут я его очень даже понимаю. Слушай, какой он! Лучше, чем я и представить себе могла. На набережную ходили, в Замоскворечье притащились. Ему все так нравится, все его так прикалывает. Он как Лев Толстой – все еще и еще просит. На Пятницкой в корчме перекусили. Стенки там типа глиняные, килимы на перегородках, подсолнухи, всякая лабутень, выпили текилы «Тарас Бульба» – все ему по душе. Мне неудобно, говорю ему: