Все в руках твоих - стр. 44

Он в ответ окинул ее взглядом полным достоинства и значимости.

– Ну, хватит уже мне глазки строить! – хлопнула Тамара его по толстой спине. – Знаю я вашу галантность вдоль и поперёк, так что обидчивость не изображай. Я и так устала. Не жизнь, а издевательство какое-то!

Мутант закатил глаза, напомнив, что его терпение на исходе.

Возвращаясь из загона, Тома медленно брела наверх. У террасы она столкнулась со старейшиной Хулой, которая радостно помахала рукой.

– Тамаа, давно я тебя не видела. Выглядишь уставшей.

– Устала. Тяжело с тапусом, – Тамара, пожалуй, впервые сказала правду.

Эти полтора месяца, полтора лунных цикла были самыми тяжёлыми в жизни. Каждый день испытывал на прочность.

– Осталось немного. Потом будет легче, – мягко ответила женщина.

– Не уверена, – вздохнула Тома и села рядом.

– Ты научишься управлять тапусом, будешь пользоваться уважением, выйдешь замуж за хорошего человека.

– За спиной меня называют воровкой. Мало кто захочет породниться со мной.

– Люди разные. Что здесь, что наверху…

– Наверху тоже живут? – перебила удивлённая Томка.

– Конечно. Там живут пришлые, торговцы и те, кому нравятся большие дома. Здесь, под землёй те, кто пользуется доверием. Чтобы войти сюда, в сердце нашего города, нужно либо родиться тут, либо заслужить доверие. Что касается тебя, Тамаа, решение Ордена ответит на все вопросы. И если ты не виновата, очистит тебя.

– А если виновата?

– После искреннего раскаяния, думаю, их наказание не будет суровым.

– Вы не боитесь их?

– После братского суда община выздоравливает, как дерево, у которого удалили гнилые ветки. Жизнь продолжается, и мы живём дальше. Разве ты этого не помнишь?

– Нет.

– Ничего страшного. Уже скоро ты предстанешь перед братьями, а может и сёстрами, и почувствуешь дрожь и благоговение перед их мощью и мудростью.

– Какие они?

– Разные, – улыбнулась Хула. – Иногда некоторые братья посещают нас чаще, чем другие, а случается, что приезжают лишь раз. Не знаю, как описать, но увидев братьев, ты никогда не забудешь и не спутаешь их ни с кем.

– Почему? – Томе стало страшно.

– Увидишь, уже скоро, – женщина смотрела вдаль. Печаль давних воспоминаний омрачила её спокойное, испещрённое глубокими морщинами лицо. – Тот, который судил моего отца, был невысоким, сухим, со светлой бородой. Я до сих пор помню, как от одного его принизывающего взгляда становилось страшно. Казалось, что он видит меня насквозь. Потом отец признал вину, и брат позволил ему уйти без боли.

«Вы считаете, что решение было справедливым?» – подначивало спросить Тому, но Хула сама ответила: