Все в руках твоих - стр. 43
Пугало непослушание зверя, мысль, что он сбежит или затопчет кого-нибудь. А больше всего Тома боялась оказаться наверху. Страшил неизвестный мир, сурово встретивший её.
"Может, толпы людоедов и жестоких разбойников бегают по пустыне, ведь караван же они разграбили? Чудища, страшнее тапуса, зыбучие пески, таящиеся скорпионы и множество других опасностей…" – богатое воображение рисовало её бездыханное тело на песке.
Томка нервничала, не могла найти себе места и в итоге попросила у Та успокоительного снадобья.
Она стала больше время уделять тапусу, однако разговаривая с ним, не могла понять: поучает зверя или успокаивает себя? Чудище чувствовало её нервозность, терпело, однако когда Тома уже в который раз забрюзжала:
– Хрюш, очень прощу тебя, очень-очень, будь умницей! Не убегай и не кусай никого, ладно? – зверь не выдержал, посмотрел на неё, как на недоразумение, и всем видом продемонстрировал, что её нытьё достало.
Как только она открывала рот, он отходил. В его маленьких глазках светилось превосходство и снисхождение к глупой, маленькой дурочке, которая не может держать себя в руках и просто сидеть тихо.
– Хрюша! Не зазнавайся! – упрекала зверя Тамара, следуя по пятам. – Я ещё не всё сказала!
Поняв, что от настойчивой преследовательницы не скрыться, Хрюша, как подкошенный, свалился на солому в дальнем загаженном углу, надеясь, что запах её остановит. Но Тому уже и это не могло остановить. Она говорила и говорила, пока зверь не издал отчаянный вопль, свидетельствующий о конце терпения. Сообразив, что перешла допустимую грань, Тамара решила подлизаться.
– Почесать спинку?! – предложила она сладким голосом.
Прятаться в загаженном углу зверю не нравилось, потому он начал настороженно подходить.
– А может ушко? – глаза Томы коварно сверкнули.
Хрюша бочком, не спуская глаз, подходил ближе.
– Иди, иди ко мне, малыш! – прошипела она радостно. Малыш-переросток шмыгнул носом, и пододвинулся ещё ближе. Ощутив успокаивающее почёсывание на шкуре, он несколько расслабился.
– Хрюшенька! – начала змея. – А тебе нравится больше тут или вот тут?
Скотина злобно хмыкнула, явно намекая, что лучше было бы почесать в другом месте.
– Не дождёшься! – отрезала Тома. От такой грубости хряк чуть не поперхнулся.
– Если не будешь слушаться, кто разрешит мне ходить и чесать твои мохнатости, а? – они недовольно посмотрели друг на друга. – Не спорю, ты весьма преуспел в моём воспитании, но знаешь ли, у тебя нет таких проблем, как у меня. Обвинили в краже бабских бус, четыре старых хрыча ждут не дождутся, когда ты меня съешь. То обламывают, то издеваются, то поучают, то комплексы навешивают! Думаешь, я без тебя не знаю, что глупая и слабая? Каждый олух пытается показать мне место! Достали вот так, ещё и ты туда же! Думаешь, сплю и вижу, как поскакать в раскалённую пустыню, где пауки, дикари и оравы разбойников бегают? Да, сдалось мне это! – ее злость резко сменилась грустью, и она снова принялась жалобно ныть: – Хрюшенька, они надо мной смеяться будут. У тебя-то вон какие клыки – зубища, улыбнёшься, и от твоего обаяния в обморок упадут, а у меня-то таких нет! Ты мне потом покажешь свой гордый нрав, ладно? – она посмотрела на него с надеждой, самыми честными глазами.