Всё укроется снегом белым… - стр. 10
– Ты же понимаешь, Витя, просто так мне её привезти некуда.
Нас посылали из кабинета в кабинет. Витя остался в коридоре. Упитанный молодой человек порылся в папках на столе и нашёл мой тоненький скоросшиватель. Казалось, в нём ничего нет! Но там лежало письмо Союза писателей, тринадцатое. И на нём резолюция «Разрешить».
Я выдохнула. Оказывается, я не дышала, пока он искал папку. А молодой человек рассердился:
– Разрешили? С какой радости! Сейчас узнаю, почему это вам разрешили.
Он ушёл, а я сидела у его стола и опять не дышала. Сейчас он убедит своё начальство, что оно ошиблось. Но, к счастью, всё произошло, как в анекдоте – он вошёл со своим мнением, а вышел с мнением начальства. И стал таким вежливым и предупредительным!
– Всё в порядке, обмен разрешили и вам, и матушке вашей. А там, под дверью, молодой человек – не ваш, случайно? Он та-а-ак на меня посмотрел!
– Мой.
– И замуж за него собираетесь, небось? Вернее, он намерен на вас жениться немедленно!
– Да, мы подали заявление в субботу.
– Ну какая у нас в стране юридическая неграмотность! Вам разрешили обмен. Но если в вашем паспорте появится штамп, разрешение отменяется. Позовите его, я ему скажу сам, а то он вам не поверит.
Я молчала во время этого удивительного монолога, и когда он всё повторил расстроенному Вите. И смотрела на них счастливыми глазами.
Я и представить не могла, что значит обменять две квартиры в Ростове хотя бы на две комнаты в Москве!
Началось прямо в соседнем кабинете. Девица с высокой причёской чёрных, как смоль, волос и длинными алыми ногтями долго изучала мой паспорт. Особенно страницу, где, по счастью, ещё не было штампа о моём замужестве. Потом нехотя вернула его.
– Покажите свидетельство о рождении. Я должна убедиться, что вы перевозите свою мать, а не чужую женщину. Что оно у вас такое потёртое?
– Да оно вообще чудом сохранилось в войну. Если сомневаетесь в его подлинности, отправьте на экспертизу!
– Ладно, заполняйте анкету и ищите варианты. На оба обмена у вас один год. Не успеете – всё сначала, письмо, разрешение.
Я ужаснулась, но стала заполнять анкету. Там оказался один страшный пункт. Он мог свести на нет все мои усилия, если бы я написала правду. Но я солгала. Я! Солгала! В анкете!
Меня спрашивали, есть ли у моей мамы ещё дети в Ростове. Я написала, что нет. Сердце моё падало каждый раз, когда эта девица открывала мою анкету. Мне не было стыдно, только страшно. Без мамы я бы не уехала в Москву, просто не уехала бы и всё.
И если бы это открылось…
Обошлось, слава Богу.
Мы стояли с Витей на автобусной остановке. Декабрь кончался, а снега, настоящего снега, всё не было. Так, позёмка вокруг какого-то дерева. И вдруг – стихи.