Все страсти мегаполиса - стр. 9
Разговор в зале вернулся тем временем к интеллигентным людям.
– А откуда ж они возьмутся, когда за эту вашу интеллигентность грошей-то не платят? – Наташа забыла про мышиный цветок и спорила теперь с Полиной Максимовной. – Вот хоть Соню возьмите.
– Что? – вынырнув из своих мыслей, вздрогнула Соня. – Куда меня возьмите?
– Да никуда, просто так возьмите. Ну, кончила ты пединститут – и что? Не в школу же пошла работать, а сюда вот. Потому что тут деньги, а в школе так, одно умственное удовольствие.
Соня как раз не видела для себя удовольствия – ни умственного, ни какого бы то ни было еще – в том, чтобы работать в школе. Она и свои-то школьные годы вспоминала с одной лишь скукой. Это было что-то вроде бесконечного разговора в парикмахерском зале: и здесь заранее можно было предсказать каждое следующее слово, и когда Соня училась в школе, то каждый ее следующий день был похож на предыдущий, и каждый следующий день можно было предсказать заранее. Потому ей и в голову не пришло пойти туда работать. А что закончила пединститут… Просто конкурс туда был маленький, так что поступить можно было без особенного труда, да и учиться тоже. Будь ее воля, она вообще не стала бы учиться в вузе, но мама так расстроилась, когда она об этом только заикнулась, что Соня плюнула на свое «не хочу» и поступила, куда пришлось. Ей не хотелось добавлять маме горя. Единственное, чем оказалась утомительна учеба, это необходимостью ездить каждый день из Ялты в Симферополь: общежития Соне не дали. Впрочем, когда ехать совсем уж не хотелось, то она просто пропускала занятия.
Она не затрудняла себя тем, что считала отвлеченностями, и не понимала даже, зачем это делать.
– И правильно Соня наша сделала, что в парикмахеры пошла, – возразила Наташе Полина Максимовна. – У нее же талант к этому делу прирожденный. А талант в землю зарывать нельзя, так и в Библии написано.
– Что это вы про меня как про покойницу разговариваете? – пожала плечами Соня. – А в Библии, между прочим, талант – это просто деньги. Вроде гривен. Их и не советовали в землю зарывать.
– Понятно? А вы – талант, талант!.. – фыркнула Наташа. – Сонька правильно за жизнь понимает.
День клонился к вечеру. Запах глицинии, вплывающий в открытое окно, становился таким густым и плотным, что его, казалось, можно было потрогать рукой.
– Пахнет-то как, хоть на хлеб намазывай, – сказала, заглядывая в женский зал, маникюрша Оксана. – По домам пора, девки.
– Кому по домам, а кому и по мужикам, – подмигнула Наташа.
Кресло, за которым она работала, стояло у самого окна. И когда прямо над ее ухом внезапно раздался пронзительный рев мотоцикла, Наташа вздрогнула и даже ойкнула.