Все страсти мегаполиса - стр. 10
– Я же говорю, кому куда, – тут же сказала она, опомнившись. – Сонь, твой приехал.
– Почему мой? – усмехнулась Соня.
– А то мой, что ли? Твой Никочка и есть.
– Со-оня!.. – послышалось за окном. – Я уже ту-ут!
Ник всегда орал так, словно стоял со своим мотоциклом не на городской площади, а в глухом лесу. Ну да, правда, возле «Двух бочек», к вечеру особенно, бывало так шумно, что его крик не казался слишком громким.
Соня выглянула в окно. Парикмахерская располагалась на первом этаже, и они с Ником чуть не столкнулись лбами.
Он был великолепен! Ник, конечно, а не его лоб. Лоб, впрочем, тоже выглядел эффектно. На него падал лихой каштановый чуб, а дальше, то есть ниже следовали сказочные собольи брови, и лихие же карие глаза, и нос правильной римской формы – Соне всегда казалось, что предки Ника были легионерами и приплыли к берегам Крыма по Понту Эвксинскому из каких-нибудь римских колоний, – и прекрасные изогнутые губы, настоящий лук Амура.
Весь этот полный комплект счастья был теперь перед нею. Ник стоял, небрежно облокотившись на свой сверкающий «Харлей». На согнутой руке у него болтались два мотоциклетных шлема, яркие, расписанные какими-то стремительными орнаментами.
– Сонь, – сказал он, – давай скорее, а? Скоро темно же будет.
– Что скорее давать? – не поняла Соня.
– Ты забыла, что ли? – Ник обижался всегда смешно, как ребенок, даже губы надувал совсем по-детски. – Обещала же!
– А!.. – наконец вспомнила Соня. – Ну да, обещала. Я думала, ты забыл.
Ничего она, конечно, такого не думала. Просто сама забыла, что пообещала Нику поехать с ним в Васильевку.
– Короче, выходи, – сказал Ник.
Особенно торопиться Соня все-таки не стала – знала, что Ник никуда не денется и по-настоящему на нее не обидится. Она убрала свой стол, сдала выручку, умылась, переоделась… Ник совсем извелся под окном, но, как только она вышла, все неприятности ожидания сразу выветрились у него из головы. Он вообще не умел долго переживать неприятности, такая уж была у него натура. Счастливая, конечно, но и скучная. Во всяком случае, для Сони.
– Поехали скорей, а то мясо прокиснет, – поторапливал он, пока Соня надевала шлем.
«Харлей» устал ждать точно так же, как его хозяин. Этот огромный мотоцикл вообще казался Соне живым существом, вроде лошади, и она понимала Никину к нему страсть.
«Харлея» подарил Нику дядюшка, уже двадцать лет живущий в Техасе, и, может быть, поэтому совсем легко было представить Ника ковбоем, рассекающим пыльные прерии. Или что там у них в Техасе, саванна?
Однако «Харлей» мчался не по прериям, а по узким ялтинским улочкам. Он рвался на свободу, на весенний крымский простор, и Ник громко смеялся, сидя у него на спине, и не обращал внимания на возмущенных прохожих. Он был так счастлив этим стремительным, могучим порывом, что даже Соне становилось весело, хотя никакой особенной любви к езде на мотоцикле она не испытывала.