Все шансы и еще один - стр. 26
Он вышел из ванны, крепко растерся и запахнулся в купальную простыню. «Глуп как римский император», – подумал он. Со вздохом облегчения лег в кровать. Дважды энергично взбил слежавшуюся подушку и решил поспать.
– А я? – спросила она в щелку, приоткрыв дверь.
– Кровать у нас только одна, приходите спать. Я вас не выставляю за дверь.
– Я хотела бы спать в ваших объятиях, – сказала она. – Если буду только лежать рядом с вами, мне будет страшно.
– Идите сюда. Вы – ужасная кукушка.
– Я вам надоела?
– Очень. Кстати, я отвык спать с кем-нибудь.
– А я никогда не спала с кем-нибудь, – сказала она. – Думаю, что это должно быть приятно.
И, лежа рядом с ним, обнаружила:
– А у вас нет волос на груди…
Он подумал о Ландрю с чувством глубокого братства, нежно обнял Лизу и попытался объяснить ей реформу, которую хотел ввести: своеобразную «тринадцатую зарплату» пенсии для пенсионеров. Рука Лизы, нежно-сладкая, словно обмазанная медом, смутила его.
– Если хотите еще полюбить меня, – сказала она, – можете… Но не спешите! Терпеть не могу торопящихся людей.
Она была теплая, нежная, уютная. «Все будут возражать против этой идеи о тринадцатом месяце», – подумал он. А после этого занялся любовью, как гурман, вернувшийся к своему десерту. С закрытыми глазами и напряженным лицом, она была и здесь, и где-то далеко. Он боялся ее молчания.
– Вы меня чувствуете? – спросил он, любуясь своей силой.
– Иначе было бы несчастьем, – сказала она. – Если бы я вас не чувствовала, к чему такие усилия?
«Когда-нибудь кто-то убьет ее», – подумал он. Потом спросил:
– Вам хорошо?
– Я сосредотачиваюсь, – сказала она, – и жду…
Он рухнул рядом с Лизой и попытался помириться с подушкой. Веки его тяжелели, благотворный сон вот-вот охватит его. Лиза искала свое место. Она перевернулась два или три раза, а потом приникла к Лорану. Наполовину уснувший и вежливый, он давал возможность захватить его, обследовать, левая рука его затекала под весом головы Лизы. Ностальгически он вспоминал свой парижский комфорт. По обоюдному согласию с Эвелиной они организовали крайнюю роскошь: после занятий любовью – спать в одиночку.
Она спросила:
– Вы в самом деле хотите стать президентом республики?
Эта фраза заставила его вздрогнуть. Проснулись все острые проблемы его политической жизни: Мюстер, который на этот раз в случае срочности не мог его ждать, выборы, его жена, его тесть. Грубо вырванный из блаженного состояния, он сумел не рассердиться и попытался спасти ночь.
– Сейчас не время об этом говорить, – сказал он.
Она продолжала:
– Как вы думаете, почему люди будут голосовать за вас?