Все шансы и еще один - стр. 28
Она больше не двигалась, он даже не слышал ее дыхания. Он в третий раз овладел ею. Она с интересом испытала этот наскок.
– А она все же согревает, эта деятельность.
В сорок девять лет, он имел сегодня женщину трижды. Несравнимый самец, супермен, к тому же с умом, а эта дурочка смеет говорить о «деятельности».
Эвелина осыпала бы его комплиментами. У нее свои манеры и главное – свой язык.
Лиза хотела что-то сказать. Чтобы не дать ей говорить, он поцеловал ее.
– Ты хорошо целуешься… – сказала она.
– Значит, у вас есть достаточно опыта, чтобы судить об этом, – сказал он. – Это правда, еще в лицее мне говорили, что я хорошо целуюсь.
И он добавил:
– Почему на «ты» перешла?
– Трижды мы занимались любовью, можно и на «ты» перейти…
– Почему?
– Мне кажется логичным.
– Логичным? Это ничего общего с логикой не имеет.
– Нет, имеет, – сказала она – То, что мы сделали, – очень интимное дело. Оно стоит того, чтобы мы перешли на «ты». Для меня это была брачная ночь.
– Кто сказал «брачная ночь»? – спросил он.
– Когда спят с кем-нибудь впервые, это как начало свадьбы. Так говорят в Венгрии.
– А мы в Женеве! Теперь мирно поспим, а завтра утром забудем друг друга.
А она продолжала со своей стороны:
– Мой отец говорил…
Она замолчала. Лоран не шевелился больше. Он был уверен, что она заплачет.
– Вас не интересует, что говорил мой отец?
– Интересует.
– Он говорил: «По отцу человек – венгр, по матери – еврей, а по деньгам – француз».
– Такие определения болтаются на улице, – сказал Лоран. – Не понимаю, почему «француз – по деньгам».
Она еще раз высморкалась в угол простыни.
– Это противно, – сказал он.
– Я знаю…
– У вас нет больше носовых платков?
– Нет. Меня бы устроил платочек для верхнего кармашка. Можно взять из вашего пиджака?
Он резко повернулся.
– Из кармашка – нет.
– Моя мать – француженка и очень любит деньги.
– А кто не любит деньги? Любить – не то слово, лучше просто иметь деньги…
– Прижмите меня к себе покрепче…
Он послушался.
– Так что эта матушка?
– Она скоро утешилась после… после кончины моего отца.
– А вы бы хотели, чтобы она дала сжечь себя на костре, как индийская вдова?
– Да, – просто ответила она.
И добавила:
– Кстати, о костре. В нашем деревенском доме, посреди гостиной, есть фаянсовая печь. Прислоняясь к ней, мы греем спину. Вы в какой-то степени – моя фаянсовая печь.
Он начал опасаться каждой фразы.
Она продолжала:
– Если когда-нибудь вы меня все же полюбите…
– Да Боже мой, – воскликнул он, совершенно проснувшись. – Поймите же, что наше совокупление не имеет ничего общего с любовью. Мы удовлетворили физическое желание.