Все пути твои святы - стр. 4
В сторону отошел, на липкую траву лег, как положено, уши закрыл, кнопку нажал. Ахнуло так сильно, что даже Страус взвыл сиреной, потом, впрочем, смутившись, быстро ее выключил. Земля вздрогнула, полопались сотни «дымовушек», завоняло клопами-вонючками. За противогазом было далеко лезть, он просто зажал нос и еще какое-то время полежал на животе, унимая вдруг разросшееся чувство голода. До пайка еще два часа.
Встал, осмотрелся, присвистнул. Разнесло его вышку к чертям собачьим на сотню кусков. И теперь эти куски сиротливо лежали по краям тропы, а сердцевина «башни» – белая, резко пахнущая озоном хмарь, всасывалась в землю, обжигая траву.
– Вперед! – взорвалась металлическим клекотом рация.
– Иду.
Больше трех динамитов они не давали. Боялись, что заключенные соберут их вместе и взорвут Страуса. Только таких дураков не было. Без Страуса ни один землянин не выживет ночью в джунглях Черной. Это самая крепкая привязанность, которую он видел между жертвой и палачом. Днем – палач, жестокая жестянка, гонит вперед без устали, не давая ни минуты на отдых, а ночью бережно принимает в свое брюхо и укачивает как родного сына, защищая от всего мира…
– Я тебя люблю!
– Не понял, это ты мне?
– Тебе, жестянка бесчувственная, тебе.
– Буду рекомендовать в лагере полное медицинское обследование.
– Я пошутил, болван, удали из памяти.
Медицинское обследование он уже проходил по прибытии на Черную. Жуткая процедура. До сих пор мурашки пробирают. Два Страуса над ним склонились и давай совать во все отверстия свои скользкие усы. Виктор извивался, как уж на сковородке, но все же они проникли туда, куда хотели. Это было не столько больно, сколько унизительно до ужаса. К тому же, они нашли у Виктора паразита и чуть не отправили его обратно на Землю, на санобработку. Потом передумали, посчитали, что для боевых механизмов типа СТРА-Инк-Ги такой паразит не страшен.
Он вышел на просеку и увидел вдали озеро. Зеленое и ровное, как и предыдущие. И облака лиловые в нем отражаются, как нарисованные. По периметру росли белые деревца, увешанные красными ягодами. Кажется, Макс их пробовал, ягоды эти дрянные, три дня в брюхе у Страуса пролежал, благо, что человек военный, а то бы и концы отдал.
А деревца такие красивые, березки напоминают и кто-то их так заботливо, так ровненько вдоль озер сажал, словно гулять здесь собирался. Виктор еще раз попытался представить себе цивилизацию Черной, от которой остались вышки, «качельки», озерца эти проклятые с ядовитой водой, да еще, говорят, другие группы находили «дворцы»: парящие в воздухе дома без окон и дверей. Причем никакой антигравитации там и близко не было. Кто они были, эти великаны, выросшие в агрессивной среде? И куда ушли, бросив свою планету на растерзание игигам?