Всё Начинается с Детства - стр. 27

Мама, конечно, не выдержала. Схватив меня за руку, она подбежала к машине, стала упрашивать, чтобы ей позволили отвезти дочку. Мы уехали.

Заключительной сцены я не видел, но без труда могу восстановить ее по образцу десятков других, сходных.

Все стихло. Двор стал обычным. Спокойным, благополучным двором, в котором ничего не происходило. На крыльцо не торопясь вышла бабка Лиза.

– Миша! Валя! Чего это собака, вроде, лаяла? Кто-то приходил, что ли?

Ташкент быстро менялся. Даже я замечал это. После землетрясения к нам приехали бригады строителей из всех союзных республик. Город обрастал строительными лесами. Вздымались башни подъемных кранов. Их стрелы казались мне похожими на стволы огромных пушек. Вырисовываясь высоко в небе, они поворачивались из стороны в сторону, словно выискивая свою цель где-то далеко, у самого горизонта. А в каждой башне сидел машинист и по знаку рабочего, стоящего внизу, передвигал кран в нужное место. Большой изогнутый крюк подцеплял здоровущую железобетонную плиту, и кран, поигрывая ею, как запеленутым младенцем, поднимал ее на самый верх стройки. Тросы его издалека выглядели, как тончайшие нити и казалось, что груз, который они несут, удерживается в воздухе какой-то магической силой. Я мог бы часами глядеть и глядеть на это удивительное зрелище.

Весь город жил стройками. По радио чуть ли не каждый день сообщали об успехах строителей. И, что правда то правда: помощь их была очень ощутима. Советское государство умело показать свою мощь – а она была – но, к сожалению, не тогда, когда требовалась повседневная забота о людях. Мощь обнаруживалась, когда можно было блеснуть, покрасоваться перед всем миром.

Но каких бы успехов ни достигало строительство, какими бы темпами ни велось, оно не могло решить жилищной проблемы, которая в Ташкенте и до землетрясения была очень остра. Так же остра, как и в любом большом городе Советского Союза. А уж теперь, после катастрофы, люди, казалось, только и говорили, только и думали, что о жилье.

На любом предприятии создавалась «живая очередь» из тех, кто остался без крова. У одного из зданий возле Туркменского базара целыми днями толпился народ: там помещалась комиссия по проверке аварийности квартир, и люди в тревоге и волнении ждали решения своей судьбы. «Аварийщикам» нередко предлагалось уехать из Ташкента, им предоставляли квартиры в других, менее перенаселенных, городах республики и за ее пределами.

Наступило лето, как обычно, жаркое и сухое. А, может быть, еще более знойное, чем всегда. К десяти утра наш двор превращался в пустыню. Замолкшие птицы прятались в листве. Исчезали кошки в прохладе чердаков. Джек, пытаясь спастись от жары в тени своей будки, лежал высунув язык, учащенно дыша. И даже мухи не летали над раскаленным, размягчившимся асфальтом.