Всё началось, когда он умер - стр. 24
– Сам-то куда смотрел? Сам не маленький! Сам нарвался…
Андрей Валерьянович возненавидел слово «сам». Катя же полюбила. В сущности, два доверчивых человека, наперегонки бросившиеся к счастью, которое на самом деле только казалось счастьем, напоролись в рывке на то, за что боролись. И если бы не врачевали друг другу рваных ран в порядке честной небрезгливой взаимопомощи, сразу разошлись бы. Не лечиться у других, а умирать от осложнений. Ибо иных лекарей рядом все не случалось и не случалось.
Катя могла бы поклясться на Библии, что любит своего поджарого сероглазого Андрюшу сильнее, чем родителей, первого мальчика, Анну Юльевну и саму себя. Неплохо было бы ей еще выяснить, что такое любовь. Андрей Валерьянович, изучивший сей предмет, признавался себе, что Катю не любит. Тем не менее только он затрагивал почти сразу переставшую смущать разновозрастных любовников тему взаимности за столом и на прогулке, в кино и постели. Злился на себя, но отмалчиваться, подобно Кате, не мог. У кого что болит, тот про то и говорит, в общем. У подруги Андрея Валерьяновича в этом смысле был собственный недуг. Катя, считавшая, что у женщины нет проблем, которые нельзя было бы взвалить на мужчину, вменила в обязанность мужчине еще и благословлять свою ношу вслух. Млеть от восторга, выполняя приказы «юной леди». Она беззастенчиво превозносила свое появление в нудной судьбе Андрея Валерьяновича.
– Катенька, я бы только приветствовал твою самоуверенность, без нее в жизни никуда, не спи мы вместе, – старался осадить ее Андрей Валерьянович. – Если бы ты мне, слепому, читала вслух, я бы благодарил тебя с утра до ночи.
Между прочим, мог бы и куском попрекнуть, и кровом. Но Катя рядом с ним изумительно скоро забыла о возможности ткнуть в нос благодеянием. Хотя другие люди часто использовали ее в отношениях и Катя терпела, с Голубевым она взбрыкивала:
– Тебе, Андрюша, интим важнее, чем мне.
– Я постеснялся бы холодности в твои лета, – сердился Андрей Валерьянович.
– Ладно, на трахательном поприще ты великолепен, – сдавалась Катя.
– Какие, по-твоему, чувства испытывает к живущей с ним женщине импотент? – однажды самонадеянно проигнорировал дорогой комплимент Андрей Валерьянович.
– Благоговение, – не задумываясь, выпалила упрямица.
При этом вид у нее стал такой мечтательный, что Андрей Валерьянович расхохотался. Потом посерьезнел:
– Он ее ненавидит и презирает, милая.
– Заврался ты, Андрей. Но я тебя поняла. Если уж импотент – неблагодарная скотина, то нормальный мужик в сто раз наглее.
– Катя, не ровняй ты пенсионера с импотентом, и все у нас будет отлично, – мягко попросил Андрей Валерьянович.