Все грани осени - стр. 6
– Смотрю в окно.
Она обрадовалась.
– Отлично! Окно здесь есть. Подойдите к окну. Представьте себе, что вы дома, Андрей Юрьич.
Андрей Юрьевич попытался представить. Получалось это плохо. Ярко-красный диван выбивал его из колеи. Он обязательно застелил бы чем-нибудь диван с такой обивкой. Яна Львовна дала знак оператору включиться в работу.
– А теперь ведите себя как можно естественней!
– Можно мне закурить?
– Вообще-то курение не приветствуется в кадре, но, я думаю, мы сумеем это пережить. Только затягивайтесь пореже.
Андрей Юрьевич понял: ей нужно, чтобы он расслабился в привычной обстановке, забыл о камере, перестал зажиматься и раскрылся. Наверное, так и снимается документальное кино.
– О чем вы думаете, когда смотрите в окно? Что вспоминаете?
Он взглянул на хрустальную пепельницу на обшарпанном подоконнике. Фальшивка, явно чужая в этом убогом интерьере. Кто принес ее сюда? Дома он использовал вместо пепельницы розетку для варенья.
– Ни о чем я не думаю! Просто смотрю. Что вы от меня хотите?!
Съемка закончилась провалом. Он не понимал, зачем ему все это нужно, злился, не мог отвлечься. Удались считанные кадры.
– Ничего, – успокаивала она. – Первый блин всегда комом.
Через пару дней он привык к ней, и у них в студии состоялось доверительное интервью, которое записывалось для закадрового текста. Они беседовали около двух часов. Многие вопросы сбивали его с толку, казались не имеющими к нему отношения и задавались небрежно, как бы между прочим, незаметно. Но он все равно замечал их. Например, смотрит ли он американское кино? Зачем ей это знать? Специально в кино он не ходит, но когда показывают по телевизору, канал не переключает. Случалось ли ему видеть какого-то иностранного актера, который почему-то показался ему смутно знакомым? К чему она клонит? Нет, никогда. Он еще не сошел с ума. Многие вопросы касались оккупации шестьдесят восьмого года2, как он ее помнил, и его дальнейшей службы в Чехии, их любви с Мартой. Вы помните, какой она была? Что, простите? Опишите, какой вы ее помните. Лицо, улыбку, характер. Это были хорошие вопросы, и он отвечал на них добросовестно, во всех подробностях. Как ей это удается? Как ей удается влезть к нему в душу?
Он очнулся от сна. Поезд стремительно набирал скорость, отъезжая от Смоленска. Из-за перегородки раздавался мощный храп Моти. Настя, свежая, как цветочек поутру, колдовала над планшетом, – быстро беззвучно касалась пальчиками экрана, набирая какой-то длинный текст. Костя сидел рядом с ней, положив одну руку поперек живота кулаком под локоть другой, отставленной так, словно он напевал про себя арию из оперы. На ладони отставленной руки лежал телефон со светящимся экраном, на котором что-то мелькало. Девушка с веслом, раздраженно подумал Андрей Юрьевич. Пионер в каменной пилотке, с развевающимся галстуком. Символы эпохи. Если ставить памятник нынешнему молодому поколению, то только так, с телефоном в отставленной руке и пустыми глазами, неподвижно упертыми в экран.