Всё это про любовь - стр. 7
Приблизился старшина, нейтрально осведомился, как дела. Я ответила, что всё в норме. Нестрашно улыбнулась. Старшина смутился, потоптался на месте (перевалился с ноги на ногу, точно свежеподкованный конь). Попросил на него не давить.
Чувства мои были далеки от порядка, и я переспросила:
– Что?
– Не давите, – повторил старшина.
– На кого?
– На Рудню.
– На какую?.. В смысле, почему?
– Беда у него.
Милиционер сконфузился ещё сильнее и отошел. Я почувствовала, что теряю ориентацию в пространстве и времени, медленно досчитала до двадцати. Это помогло.
Если "подбить бабки" получается вот что: девушку изнасиловал некто Плотников – раз. Насильник на свободе – два. У него какой-то приём – три, а меня просят не давить на следствие – четыре.
"Или я сошла с ума, или в славном городе Илавецке так принято?"
Пошла по улице, мечтая о порции шоколадного суфле. Не для того, чтобы полакомиться, но в терапевтических целях. Этот продукт питания неплохо восстанавливает мои моральные силы.
Искать такси было бесполезно (не формат провинциального города), автобусных маршрутов я не знала. Пришлось "остановить" велосипедиста – пацана лет десяти, – и спросить у него направление:
– Где находится ближайшая гостиница, мальчик? Любая…
Хотелось принять душ, переодеться и приготовиться к бою. Первый раунд я (к своему удивлению) проиграла, но это не повод сдаваться.
Мальчуган плюнул на колесо и радостно выпалил:
– А она у нас одна, тётенька!
Хам! Это я – тётенька?! В своём родном городе я бы обиделась на такое обращение, но в здесь обижаться было бесполезно (поняла это со всей очевидностью), и потому пропустила "тётеньку" мимо ушей.
– О'кей, Вождь Краснокожих! Показывай направление!
– Вон там! – он махнул рукой. – На набережной.
– Благодарю тебя, Монтесума.
В мою словесную игру мальчишка не вступил, он думал о чём-то, разглядывая мои туфли.
– А хочите я вас провожу? – разразился идеей. – Мне не трудно, тётенька. А вы мне – марожина.
Опять это отвратительное слово!
– Вот ещё! Сама справлюсь.
Мальчишка пригорюнился, но всё одно поехал следом. Получился своеобразный эскорт. Он перекрикивался со знакомыми, останавливался, трепался со сверстниками, врал, что провожает знакомую тётеньку "до гостиницы", обгонял меня, возвращался, вертелся под ногами. Пришлось дать денег на эскимо. Просто, чтоб отвязался.
Вымогатель!
Речушку Илу (давшую название городу) перегораживала плотина. Посредине был устроен шлюз: откосы из тесаного камня, огромная чёрная плита в пазах-направляющих. Над плитой чугунный винт с колесом (на самом верху). Сооружение холодное, равнодушное, монументальное и основательное одновременно. По краям колеса – литые орехи и дубовые чугунные листья. Надпись, утопавшая в слоях краски: "Сей механизм изготовлен при посредстве Невьяновского чугунолитейного завода. Литейный мастер Илья Долгопрудный. Год 1837".