Время вороньих песен - стр. 51
— В окружении есть. — Ага, окружил и стережет, работа такая. — Только я его в этом плане не интересую совершенно, вряд ли заинтересую, да мне и не нужно совсем, чтоб он мной вот так вот интересовался.
— Глупости какие... Конечно нужно! А заинтересовать… — Аманда выкатилась колобком в соседнюю комнату и вернулась с еще одним сбором, в темной банке с плотно притертой крышкой.
— Это еще зачем?
— Чаю ему сделаете покрепче. — И многозначительно глазом дернула.
Нервная? Но я это понимаю, у самой все время что-то дергает: то нога, то глаз, то совесть. От последней вообще не спрячешься, но тут совесть вдруг замолчала. Притихла даже. Выжидательно.
— Есть у меня чай, да и с чего ему со мной чаи распивать? — проговорила я и покосилась в окно.
На разлапистой акации, упирающейся ветками в окно кухни, где мы с Амандой расположились, сидел ворон. Поднявшийся ветер ерошил черные перья, придавая птице потрепано-неприкаянный вид.
— Такого, — снова занервничала ведьма, только уже другим глазом, и постучала по банке перламутровым ногтем, — нету. А насчет распивания… А вы предлагали?
Вот уж чего мне никогда в голову не приходило, так это Пеште чаю предлагать. И не просто никогда — некогда. Тут совесть тоже молчала. Хоть в чем-то она со мной была солидарна. Просто у нас с калачом очень насыщенное общение выходило: то у него претензии, то у меня нервы. Или наоборот. Когда чаи распивать?
Но мысль была интересная. Вот он, к примеру, меня чаем уже напоил, даже с бутербродом.
Постепенно мысль из интересной превратилась в навязчивую. Навязывалась, едва мне случалось за чашку взяться или за чайник, то есть ежедневно. С самого утра начиная. И, помимо уже имеющихся прочих ритуалов, у меня появился еще один.
Ворон прилетал к кухонному окну и садился на штырь. Я открывала створку, демонстрировала птицу свой завтрак и предлагала кусочек. Ворон изучал предложенное и брезгливо отказывался.
До стадии покупки на рынке потрохов для него я еще не дошла, а до разговоров, пока что мысленных, — уже. Если ответит, сама пойду сдамся в то заведение, в которое запирают поехавших крышей.
Мою, кстати, починили. Лоскут новой черепицы сначала четко выделялся на фоне старой, но не прошло и нескольких дней, как они сравнялись.
Со мной было так же, я постепенно привыкла к дому и больше не казалась себе самой чужеродным элементом.
Отодвинула стол от окна к другой стене и натащила подушек на подоконник.
Исследовала чердак. Там обнаружились еще одна кровать, древний сундук с полуистлевшими бумагами, какие-то портреты. Лиц было уже не разобрать, но пока я все это разбирала, целый день прошел. Из окна немного сквозило и ошметок паутины, куда не добралась моя рука, вооруженная щеткой, зловеще покачивался.