Время последних песен - стр. 25
– Если тебя, Питер, так коробит слово «боги», – пожал плечами волх, – можешь называть их просто Высшими.
Меня уже начало заносить. Я сам это понимал, однако остановиться уже не был в состоянии.
– То есть от того, что их цивилизация живёт дольше и соответственно постигла больше остальных, они объявили себя богами? – Шумел я. – Великий Ум так хорошо знаком с историей Земли. Так пусть он вспомнит, чем для коренных народов Америки закончилось вторжение «Белых богов»!
Патриарх волхов с достоинством выдержал мою истерику. Похоже, это и была именно истерика. Нервы даже тренированного астронавта всё же не железные. А за последнюю пару суток они подвергались слишком большому количеству весьма жестоких испытаний.
– Питер, – абсолютно спокойным голосом с нотками сожаления произнёс он, – я расскажу, вернее, напомню тебе, как устроен мир насекомых. Можешь смеяться, можешь не верить, но его законы развития гораздо ближе к нам, чем мы к зверям.
Сил возразить у меня уже не оставалось. Волх этим не преминул воспользоваться.
– Представь личинку, – предложил он. – Лежит в своём яйце-икринке и ни о чём не думает. Пища есть, внешнего мира нет (она его не видит), тепло и комфортно.
– А лягушки и караси не дремлют, – зачем-то вставил я.
– Всё так, – согласился Великий Ум, – но личинка до самого порога смерти прибывает в уверенности своего уютного спокойствия. Так?
– Пожалуй, – нехотя подтвердил я, не понимая пока, куда он клонит.
А он продолжал:
– Из личинки появляется гусеница. Этой плевать на всех. Ей требуется только жрать и жрать, и снова жрать! Никаких моральных устоев. Некоторые даже отращивают ядовитую щетину, от которой насмерть травятся птицы, попытавшиеся склевать их. А гусеницы продолжают жрать, уничтожая то, что по идее надо бы оставить собственным потомкам.
– Я так понимаю, что с гусеницами вы сравниваете человечество, – как-то не особенно уверенно хмыкнул я.
– От чего же только человечество? Любую разумную жизнь на определённом этапе развития.
– А потом гусеница, наевшись, превращается в куколку, – продолжил я уже очевидную аналогию. – В вас. В волхов.
– Ты нам льстишь, Питер, – в коем-то веке улыбнулся Великий Ум. – До состояния «куколки» доживают очень немногие цивилизации, как и в природе насекомых.
– А если всё же доживают?
– Ты разве не знаешь?
Никогда с таким подходом не думал о развитие цивилизации, надо сказать. А ведь как всё укладывается на шкалу истории! Личинка-гусеница-куколка! А дальше?
– Бабочка! – Подсказал волх. – Красивая, свободная, питается нектаром.
– Но бабочка тоже беззащитна перед птицами, например, – напомнил я.