Время искупления. Том 1 - стр. 51

Кафедра была убрана в подпространство. Сэр ′т Хоофт стоял в центре, абсолютно спокойный и грозно-величественный в своем парадном одеянии, и Тайра в который раз подумала о том, что на самом деле он вовсе не человек, а древний бог мертвых. Она смотрела на него не отводя глаз, а потом, сбросив наваждение, прижала руку к сердцу и поклонилась по всем правилам. Хет Хоофт ответил тем же: он тоже решил соблюдать полный Церемониал даже в отсутствие Хранителя.

Тайра подошла и остановилась в метре от него. ′Т Хоофт сделал хорошо читаемое движение кистью и достал из Арсенала посох. Он был похож на его собственный как брат-близнец, но был чуть тоньше и короче. Черное матовое древко оплетала такая же, как и на Тайрином платье, серебряная вязь, похожая не то на цветы и листья, не то на причудливо соединенные между собой буквы. В некоторых местах серебряные нити пронизывали древко насквозь, прорастая сквозь него новыми узорами. ′Т Хоофт перехватил посох двумя руками и положил его горизонтально на свои раскрытые ладони. Тайра медленно опустилась на одно колено и протянула руки к Наставнику. Он бережно передал ей посох, Тайра сомкнула пальцы, ощущая тепло древка и холод серебра, прижала посох к груди и склонила голову.

…Вспомнилось лето, прохладный фонтан на центральной площади, танцующие тени кленовых пятерней на криво уложенных асфальтовых плитах, сэр ′т Хоофт, их первая встреча… Ее вопросы, его ответы, ценности которых Тайра еще не понимала… Его улыбка, безупречно сидящий костюм и легкий голландский акцент, украшающий его английскую речь… И его руки, сильные, свободные от обручального кольца и магических перстней, коими были унизаны пальцы Сэла… Сэр ′т Хоофт совсем не был похож на некроманта, но был им даже больше, чем Сэл. И посох у него тоже был. Не волшебный сказочный атрибут, а рабочий инструмент… Серьезный, страшный, почти непобедимый… Теперь такой же был и у Тайры. Вероятно, его выдавали в обмен на последнюю оставшуюся сказку.

′Т Хоофт выждал немного, а потом дотронулся до Тайриного плеча, поднимая ее с колен. Тайра выпрямилась и развернула посох вертикально. Теперь она держала его только одной рукой, уперев нижний конец в каменный пол. Йен отошел на пару шагов назад, словно художник, рассматривающий свое полотно… А потом он открылся.

Тайру захлестнуло волной его чувств и воспоминаний. Его радость, его боль, сомнения, печаль, гордость, страх и много всего прочего, о чем он никогда не говорил вслух, слились в один разноцветный поток, такой мощный, что Тайру качнуло, подхватило и унесло в лабиринты его памяти. Она видела себя его глазами: с надкушенным яблоком на скамейке Внутренних Садов… В прозекторской с нелепой сеточкой на волосах… За кафедрой в старых подземельях, окутанную изначальной тьмой, еще тогда, когда они только начали заниматься… В Библиотеке над раскрытыми фолиантами, со Змеем на втором этаже Башни… Взрослой женщиной в черном с серебром платье и девчонкой-подростком на ржавых качелях во дворе соседнего дома… Он показал ей поросший клевером холм посреди бескрайнего травяного моря, старое кладбище возле полуразрушенного здания из красного кирпича, статного светловолосого мужчину с осанкой флибустьера в парадной ишанкарской форме, молодую женщину и хрупкую девочку лет пяти верхом на раскрашенном коне карусели, белую дверь детской, в которой до сих пор аккуратно причесанные куклы сидели рядком под черно-белым плакатом с фотографией Анны Павловой… И все это больше не принадлежало только ему. Теперь все это было и ее тоже. Тайра почувствовала, что больше не может себя сдерживать, и с такой тщательностью установленный ей барьер рухнул, открывая Йену то, о чем и она никогда не смела ему сказать.