Время для счастья - стр. 8
Правда, тот брак тоже спасти не удалось – но совсем по другим причинам.
– Слушай, – сказал он однажды Ольге, – мне кажется, если я уйду, никто из вас этого даже не заметит. Ты так не думаешь? Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Или не так?
Жена попыталась спорить, но как-то вяло. И он утвердился в своих сомнениях.
И еще… Интимная жизнь у них тогда кончилась. Оборвалась – совсем. Ей было не до этого, хотя… Андрей снова вспоминал Жанну. Глупо, конечно. Все равно разлетелись, разбежались, ни сын не спас, ни взаимная страсть. А тут другое, но тоже, знаете ли… Ни Ольге это было не надо, ни ему. Он смотрел на жену в байковом халате, в сатиновом лифчике («Для кормящих матерей, Оля! Тебе это просто необходимо»), с кое-как схваченными в небрежный хвост волосами – заполошную, в вечной тревоге, суетливую и довольно бестолковую, и думал: «А на фига? Вот на фига мне такая жизнь? Ни я никому, ни мне – никто. В смысле – не нужен».
Дочка, хорошенькая, толстенькая девочка, похожая, кстати, на его мать, смотрела на него голубыми глазенками и, казалось, тоже удивлялась – кто это и что он тут делает?
Андрей отлично понимал, что дочка тоже не заметит его отсутствия, как и все остальные. А может, даже вздохнут с облегчением – на один рот меньше. Подавать ему, стирать, убирать, гладить. Одни хлопоты, а толку от него…
Хотя, справедливости ради, надо сказать, что дурного слова от «святого семейства» он никогда не слышал, а вот пренебрежение и легкую досаду – а зачем он здесь? – чувствовал.
Все решила одна ночь. В жаркий август родители жены остались на даче с полуторагодовалой внучкой. Отпустили, так сказать, молодых в трехдневный отпуск.
«Последняя попытка», – подумал Андрей. Но крепко ошибся. Ольга, не снимая любимого «старушечьего» халата в коричневых розах (бр-рр!), не вымыв голову, уселась с ногами на диван и принялась грызть орехи.
Он смотрел на нее краем глаза и слушал невыносимое щелканье ореховой скорлупы. Она уставилась в телевизор – там шла запись симфонического концерта. Андрей не выдержал и ушел к себе. Ольга пришла ночью, сбросила халат, надела ночнушку (и это в душную, непроходимо душную летнюю ночь!), густо смазала руки вазелином и залезла под одеяло, коснувшись его ногами в теплых носках.
Он, пытаясь побороть какую-то брезгливость, дотронулся до ее плеча.
– Давай завтра, а? – виновато попросила она. – Очень спать хочется.
Он отвернулся.
– Ты обиделся? – спросила она.
– Нет, что ты, – спокойно ответил он.
И еще подумал: «А „завтра“ уже не будет. Жить с женщиной и не желать ее – боже, какое убожество и наказание!»