Время черной звезды - стр. 28
– Ясу, Деметриос!
Тот невольно улыбнулся. От этого греческого приветствия у него всегда теплело в груди.
– Ясу, Филимон.
– Я зашел в кабинет, увидел на столе кровь… – Филимон запнулся, увидев кровь еще и в раковине. Подошел ближе. Возле самого своего уха Деметриос услышал его отяжелевшее дыхание. – Кто это сделал?
Он не спросил «что случилось?», он спросил «кто это сделал?», с ходу отметая такие варианты как самоистязание и неудачное падение на кухонный нож, поэтому Деметриос не стал морочить ему голову:
– Парни, у которых были ко мне вопросы и которым не понравились мои ответы.
В помещении было уж точно не холодно, но его внезапно пробрала дрожь. Он почувствовал, что рубашка, влажная от пота, липнет к спине. Пот крупными каплями выступил и на лбу, и на висках.
Филимон внимательно посмотрел на него.
– Пошли отсюда, друг мой. Надо перевязать твою руку.
Пока он ходил в машину за аптечкой, Деметриос вытер влажным полотенцем кровь с письменного стола и медленно обвел взглядом кабинет, перебирая в памяти мельчайшие подробности произошедшего здесь двадцать минут назад разговора. Несмотря на отсутствие ярких, впечатляющих черт, он хорошо запомнил лица троих «гостей» и был уверен, что при случае сразу их опознает. Говорили они по-английски, без грубых ошибок, но с характерным акцентом, заставляющим подозревать в них славян.
– Судя по всему, обращаться в полицию ты не собираешься? – заходя в кабинет и плотно прикрывая за собой дверь, осведомился Филимон.
– Нет.
– Ты знаешь этих людей?
– Нет.
– Знаешь, на что они способны?
– Нет.
– Знаешь, что им от тебя нужно?
– Да.
– Но не выполняешь их требований.
– Нет.
Филимон шумно выдохнул, аккуратно поставил черный пластиковый чемоданчик на край стола и в горестном молчании воздел руки к небесам. Несколько секунд пребывал в абсолютной неподвижности – Деметриос наблюдал за ним с живым, непритворным интересом, – после чего глубоко вздохнул и решительно открыл чемоданчик. На его смуглом лице языческого идола, изборожденном глубокими морщинами, читались возмущение и беспокойство. Придвинув стул, он уселся, разложил перед собой салфетки, бинты, антисептик, вблизи осмотрел предплечье Деметриоса… и возмущение с беспокойством вытеснил гнев. Чисто греческий неукротимый гнев. Он громко выругался.
– Каждый соблюдает свой интерес, – пожал плечами Деметриос.
Этот философский комментарий не встретил ни малейшего сочувствия.
– Мне не нравится, друг мой, когда чужие люди соблюдают свой интерес на моей территории.
– Только не говори, что теперь это стало и твоим личным делом тоже.