Время 8:18 - стр. 27
Генка шел и слушал, и он, казалось, каждое произнесенное Егорычем слово пропускал через себя, через свою душу.
– Хорошо, хорошо! То есть, получается так, что мы тут можем что-то изменить в нашем будущем, и в последующих временах, просто совершив некое действие, которое не планировалось без нашего тут пребывания, но и можем просто умереть тут, сгинув навсегда не только для этого конкретного времени, но и для собственного времени, для будущего? – Генка вдруг взволновался, – Что значит отмена рождения? Это значит, что если кто-то из нас тут умрет, то остальные, однажды вернувшись в наше время, даже не поймут, что этот умерший когда-то в их жизни был!!!
– Критическая ситуация, мы сейчас находимся в самой опасной точке для нас, это даже хуже смерти, – резюмировал Никита, – потому что смерть в своем времени означала бы, что такой-то человек родился, жил и умер, и его душа себе спокойно летит туда, куда положено. А если умереть в чужом времени, то эта жизнь и смерть, выходит, существовала только для этого человека, а для всех остальных и для всей мировой истории его не существовало…
– Да, и только кости будут догнивать, – утвердительно кивнул Егорыч и поморщился от боли, причиненной неосторожным движением, – и то нет гарантии, что они останутся. Вон, все наши вещи сгинули вообще без следа…
Он замолчал, и все замолчали. И осторожно шли вдоль лесной дороги и вдумывались в эти слова, вспоминая все то, что пережили недавно.
Дальше по дороге они увидели следы войны: сожженные легковые и грузовые машины, оторванные взрывами и разметанные по площадям куски танков, старые тряпки и остатки всяких ящиков по обочинам. Справа и слева стояли сгоревшие транспортные средства, и Генка, шагая чуть в стороне от остальных, по пути наткнулся на полуразобранный немецкий мотоцикл.
Марат узнал в этой военной дороге знакомые очертания лесной просеки. Вдруг он вспомнил, что чуть дальше в лесу будет перекресток, за которым справа есть блиндаж. Точнее, остатки блиндажа, которые все время, что он приезжал в начале и середине 2000-х годов копать за Некрасово, был залит водой, и потому никем из «черных копателей» до поры до времени не тронут. И, правда, вот он блиндаж, но только сейчас это – настоящее сооружение из бревен и досок, видимо, несколько раз переходившее из рук в руки. Вокруг блиндажа лежало много всякого мусора войны: остатки немецких касок, куски кожаных ремней и разнообразные помятые и поломанные пряжки; явно выброшенные из блиндажа при очередной смене хозяев старая одежда и котелки, миски и столовые приборы бывших владельцев, а также подметки сапог и блестящие кучи стреляных гильз. Эти гильзы были везде, кое-где они слегка поблекли от времени и дождей, стали зеленоватыми, покрылись патиной. Марат вспомнил, что он однажды был свидетелем того, как недалеко от этого блиндажа его приятель с помощью мощного металлоискателя нашел прямо в колее дороги остатки погнутого немецкого карабина.