Временная невеста - стр. 8

Ужасно, я не хотела верить и выглянула из-за Майтлина. В дверях действительно стоял Тибо — как не узнать статную фигуру и расправленные плечи? Он облокотился на косяк и скрестил руки на груди, лицо скрывала тень. Ткань дублета мерцала, будто тоже насмехалась.

Сказав что-то, Тибо закрыл дверь и ушел. Скрип петель отрезвил, я нагнулась и натянула панталоны. Проклятая юбка, какой длинной она была, все мешалось.

— Нужно догнать его, завяжи платье! — бросила я и влезла в рукава.

— Не стоит.

— Завяжи! Он все расскажет моей матушке!

Я повернулась спиной к Майтлину, боже, пусть он поторопится!

— С какой стати ему рассказывать?

Он взялся за завязки, но делал все медленно.

— Тибо был другом моего отца, вдруг захочет вмешаться… не знаю, быстрее, прошу тебя!

— Я думал, он друг твоей матери, сколько ему лет?

Он еще и посмеялся!

— Не знаю, тридцать с небольшим, завязывай платье!

Тибо был младше отца и считался его другом, но со стороны их отношения напоминали единство душ. У меня не было братьев, а Эймирит приехал из глуши и искал поддержки.

— Кэлла, не ходи за ним.

— Как ты можешь оставаться таким спокойным?

Майтлин резко повернул меня к себе и серьезно сказал:

— Сейчас Эймирит служит моему отцу. Станет ли он бегать по замку и разносить эту сплетню, когда мы вот-вот отправимся в путь?

— Но…

В словах был смысл, но хотелось что-то делать, хотя бы оправдываться.

— Он не старая нянька и не станет кричать на весь свет просто… просто потому, что ханжам кажется это верным.

Майтлин был прав, Тибо часто поощрял наши с сестрами проказы. Он знал, что мы чтим Арантака, а тот не запрещал любовные утехи. С другой стороны, в королевстве отвергали его учение, а от женщин требовали скромность.

Не знаю, блаженство так стремительно сменил ужас, что не удавалось прийти в себя. Было дико стыдно, и как воздух требовалось знать, что все обойдется.

— Не волнуйся, я сам поговорю с ним, не думай об этом.

Майтлин улыбнулся так ласково, что сердце сжалось. Тибо украл момент прощания, заставил думать о глупостях и ссориться. Вдруг мы расставались навсегда? Нет, в пекло обиды и страхи, я кинулась на шею Майтлина, огладила его спину, лопатки, скользнула руками вдоль позвоночника — хотелось трогать его, запоминать. Особенно запах. Нижняя рубашка пахла лавандой и потом, а еще самим Майтлином. Не описать, истинно мужской запах, от которого сводило живот.

— Не грусти, мы очень скоро увидимся, обещаю, — приговаривал он, гладя меня по голове.

Милый мой, любимый. Я не могла разомкнуть объятия, не могла отпустить его, не могла остаться одна. Боже, помоги ему, больше ничего не нужно.