Времена и право - стр. 37
Наряду с народным собранием существовали и выборные органы: советы и магистратуры. Совет был органом независимым и самостоятельным и зачастую состоял из выбранных пожизненно членов. В Риме аналогичный орган назывался сенатом. Роль магистратов в большинстве греческих полисов была второстепенной. В Риме же магистраты имели огромную власть – империй. Тот, кому давался империй, мог действовать от имени государства во всех областях общественной жизни.
В силу перечисленных выше особенностей полиса, а именно наделения всех граждан земельными наделами, решения всех важных вопросов всеми гражданами полиса, он мог нормально функционировать лишь в рамках сравнительно небольшой общины. Как полагал Платон (428/427–348/347 гг. до н. э.), хороший правитель и законодатель вовсе не должны стремиться к тому, чтобы государство достигло как можно больших размеров. Он предлагал, чтобы каждый полис включал 5040 земельных участков, а значит, таким должно быть и количество его граждан[99].
Гражданин полиса жил жизнью, полностью регламентированной его законами. Свобода участвовать в политической деятельности была и обязанностью, отступление от которой строго каралось. Афинский гражданин, не желающий примыкать к какой-либо из партий, мог лишиться прав гражданства. Государство могло наказывать за холостой образ жизни, граждане обязаны были жениться под страхом уголовной кары. Оно же порой регламентировало, отращивать мужчине усы или нет, сколько женщине брать в путешествие шляпок (например, в Спарте), сколько плакальщиц должно идти за похоронной процессией (например, в Афинах).
Свобода слова тоже имела четкие ограничения. Гражданин не мог говорить что ему вздумается. Любое высказывание, которое демос посчитал бы непочтительностью по отношению к отеческим богам, сурово каралось вплоть до изгнания и даже смерти. Например, приговорили к изгнанию Протагора (ок. 485 – ок. 410 гг. до н. э.) и сожгли его книги за то, что он усомнился в существовании богов. Сократа (470/469–399 гг. до н. э.) за оскорбление богов вообще приговорили к смерти. Понятно, что обвинение в религиозном преступлении было лишь поводом, чтобы избавиться от неуживчивого философа. На самом деле он не оскорблял богов и не отвергал религию, просто недостаточно много говорил о местных богах, предпочитая философские рассуждения об универсальном добре. Так что с толерантностью в те времена было совсем плохо, а вот защита прав верующих была на высоте.