Времена года - стр. 26
– А жалковать-то не будешь потом, ежели не так выйдет?
– Нет!
– Ну, смотри, девка, – Феониха взяла глиняную миску, наполнила солью, пошептала что-то над ней, завернула в тряпицу и отдала Таисии, велев соль рассыпать в полночь у крыльца Демида, а посудину разбить о плетень.
Демид пришёл месяцев через пять. Пьяный. С недопитой бутылкой чихиря. Сорвал с двери щеколду, нагнав в дом холода, и с порога гаркнул:
– Ташка! Не то, спишь?!
Таисия, как была в исподнем, соскочила с печи, накинула шаль и встала истуканом перед развалившимся на лавке гостем:
– Чаво табе?!
В висках пугливой птахой билась кровь. Щёки горели.
– Сама кумекай, стерва! Порода блудливая: на людях стыдливые, а в уме все жалмерки! Думаешь не знаю, шо который год сохнешь по мне, дура?! – Он встал, отпил из бутылки, со звоном поставил её на стол и двинулся к Таисии. Она, вжав голову в плечи, попятилась и скоро уперлась в стену. Демид приблизился. Таисия поморщилась – изо рта у него разило смесью лука и сивухи.
– Тряпьё сама сымешь? – проревел над ухом Демид и могучей грудью вдавил Таисию так, что перехватило дыхание. Она тискала трясущейся рукой конец шали:
– Я же… – слова путались, – Не то… Не так хотела.
– Тю! – загоготал Демид, – Не так? – отстранился, обеими руками дёрнул ворот Таисьиной рубахи. Ткань с треском разъехалась до подола. – Я всяко могу!
Он схватил обезумевшую от страха Таисию под мышки, быстрым движением перетащил к столу. Повалил на него лицом, сорвал остатки одежды, ударами сапог раздвинул пошире босые ноги:
– Так добре будет?
Через минуту Таисия заголосила от боли.
Когда поняла, что понесла, первым делом побежала к Феонихе. Та злобно зыркнула и пробурчала:
– Табе выводить не возьмусь: не велено.
– Кем не велено?
Феониха повращала глазами и закатила их, страшно сверкнув белками:
– Там пекутся.
Таисию обуял ужас:
– Кто? – она машинально посмотрела на потолок.
– Проваливай-ка! – Феониха схватила принесённое Таисией лукошко яиц и выпихнула её за порог: – И забудь сюды дорожку!
Не давали покоя Таисии слова знахарки. Кто печётся о её зачатом в позоре ребёнке? Чуть стало заметно живот, поделилась сокровенным с соседкой. Та посоветовала наведаться к старой попадье, что жила в дальней станице и после смерти батюшки вдовствовала сторожихой при церкви. Про неё осторожно поговаривали, что видела прошлое, настоящее и будущее.
Собралась Таисия и с оказией – муж соседки на подводе повёз зерно на мельницу – отправилась в дорогу.
Попадья приняла ласково. Угостила чаем с сухарями, сахару наколола. Расспросила о жизни. Сердобольно кивала и вздыхала, слушая рассказ про Демида – любимого до беспамятства и еще пуще ненавистного насильника. Вместе с попадьей сидела Таисия до первых петухов, выплакивая накопившуюся обиду.