Времена года - стр. 25

На хуторе, где он пятый год жил с молодой женой, прошлым летом горел колхозный коровник. Поговаривали – вредительство. Прохора повязали и неделю допрашивали. Таисия, материнским сердцем почуяв неладное, прошагала пятнадцать вёрст до сыновьего куреня. Аккурат на следующий день невестка раньше сроку разродилась долгожданным первенцем.

Когда Прохора отпустили, он зашёл в дом и с порога бросился в ноги матери – плакал, не мог понять, какая сила привела её в ту ночь в их дом. Таисия отдала запелёнатого младенца невестке, взяла сына за руку и встала на колени рядом с ним. Обхватила худое побитое лицо Прохора:

– Ты, Проша, с Бога начинай и Господом заканчивай, – степенно перекрестилась и ударила лбом об пол.

Прохор покорно повторил всё вслед за матерью. Встал, скрылся в сенях и вернулся со скрипкой. Таисия суетливо гремела чугунками, собирая на стол, украдкой вытирала слёзы полой фартука и поглядывала на сына. Он дотронулся губами до оголённого локтя жены, кормившей младенца на печной лежанке, улыбнулся и присел на табурет. С минуту смотрел рассеянным взглядом перед собой, медленно поднял скрипку, прижал к щеке и заиграл. Протяжная мелодия выплеснулась накипью грусти, сжав сердце Таисии. Разом припомнила она свою тоскливую долю.

***

Из-за темного родимого пятна во всю щеку с детства дразнили «Ташкой меченой». Когда девки в округе начали женихаться, она взвыла: тот, кого полюбила страстно и на век, стал самым лютым насмешником. А потом и вовсе взял в жинки лучшую подружку.

На Красную горку играли свадьбу Демида и Пелагеи. Две недели гуляла станица. Полноводными притокам Дона лилось вино. Песни. Шум. Пьяные побоища. Шутки-прибаутки.

Таисия не участвовала в веселии. Сидела в прохладных сенцах и всякий раз, когда гости ревели «Го-орь-ка-а!», кусала в кровь губы. Как стемнело, пошла на реку. Долго смотрела на освещённую луной тёмную рябь Дона. Горло распирал крик. Грудь теснила свинцовая тяжесть – удавиться, да и только! Таисия уже и в воду зашла по пояс, дрожа от холода. Но тут неведомый голос отчетливо и строго молвил над самым ухом: «Негоже душу губить так паскудно». Таисия заозиралась: «Кто тут?» Внезапной волной пробежал по камышам ветер, и всё стихло. Таисия вышла из воды в состоянии суеверного ужаса.

На краю станицы в покосившейся хибаре жила старуха Феониха. Хаживали к ней бабы – кто за отваром от хвори, кто вытравить нежеланный плод, а кто приворожить казака.

Выслушав сбивчивый рассказ Таисии, Феониха окинула её взглядом глаз-буравчиков и насмешливо прошамкала беззубым ртом: