Вразумление красным и комфорт проживания - стр. 4
Вспоминайте материнские слезы.
Третий класс в школе. Сижу за одной партой с дружком Санькой. Сегодня сочинение, тема: «Кем хотите стать?». На доске примеры профессий: космонавт, летчик, пограничник, милиционер. Все какое-то не наше. У меня мама – кочегар, а у него мама – завсклад. Я любил к Сашке в гости ходить, он частенько мне за майку с вазы высыпал конфеты и в дверь выталкивал, чтобы мать его не увидела. Я раз у своей мамы спросил, почему у них всегда конфеты и печенья в вазе, много всего. Мама ответила: «Придет время, сынок, Бог даст тебе конфеты, а пока скушай морковку». Добрый Санька позже в «ремеслухе» убил мастера заточкой из напильника и сгинул в лагерях. Мать его умерла, а дом сгорел. Как-то так.
В километре от дома – клуб. Фильмы там крутили все для взрослых, но зато там была библиотека и при ней очень добрая женщина, чьего имени я не помню. Там я зашагал по всему миру. Майн Рид, Джек Лондон, Марк Твен, Р. Льюис Стивенсон, Конан Дойл, появились Куприн, Чехов, Сервантес, Стендаль и Золя. Т. Драйзер только чего стоил, даже то, чего не понимал, было интересно, как радио в полусне. Было много книг до четырнадцати лет.
***
А рыбалка – это любовь всей жизни. В продаже рыбы не было, куда ни посмотришь – везде море. Только это ЗП, всю береговую линию охраняли, запрещено было иметь даже захудалую лодку. Может, не всем? Ходили с друзьями на озеро, за десять километров, по захудалой дороге, в сапожищах, гальянов ловили, жарили на костре и закусывали зеленой брусникой. Всегда допоздна. В сумерках выбирались на дорогу и всматривались вдаль. Если видели столб пыли, значит, уедем. Ни один грузовик не пройдет мимо детей в лесу. В кабину самосвала порой нас, рядом с шофером, умещалось еще пятеро. Да еще и с бардачка угостят погрызенным куском хлеба.
И еще была забава – мы готовились к ней всю зиму. В проулке к чему-то и как-то было прилеплено жилье с одним маленьким оконцем. Там жил дед, очень старый, и звали его Чапай. Имени настоящего, наверное, и не знал никто. Легенда была, что он у Василия Ивановича служил в дивизии. То ли умер он, то ли повесился, нам, пацанам, было неведомо, но в его халабуде мы нашли ружье, одноствольное, сломанное. Долго мы его ладили, ржавчину чистили, отмачивали в керосине. Ставили гвоздь вместо бойка и стреляли. С чего только стрелять? Всю зиму готовили патроны шестнадцатого калибра, успевали снарядить две-три гильзы, серые от спичек, с пыжами из старых валенок и рублеными гвоздями. Самое сложное было – это капсюли, добывали их из разных источников, потом забивали ложкой. Помято получалось, но работало.