Врата войны - стр. 26

«Вернутся, непременно вернутся», – решил он тогда.

Мары вернулись через неделю. С тележкой. Трое друзей (Валюши уже не было в живых) к тому времени немного оклемались. Рузгин велел вооружиться только бластерами и идти в деревню. Мародеры не подозревали об опасности, стаскивали награбленное в один двор. Потом привязали к дереву сделанный из тряпок манекен и принялись палить. По знаку Рузгина три лазерных луча пресекли веселье. Трупы маров зарыли на огороде, из награбленного взяли банки с консервами, а остальное спрятали в тайник. Там было штук двадцать термопатронов и три упаковки люминофоров.

Именно к этому тайнику теперь шли Виктор с Димашем.

Миновали голубую будочку уличного туалета, застывшую у самого подножия холма. Пытались притащить из деревни к блиндажу – их несвершенный подвиг на ниве гигиены. Значит, уже половину дороги до деревни прошли.

– Если честно, самым интересным был тот, первый бой, – признался Димаш. – Когда мы выбили «синих» за перевал. Потом пошла какая-то бурда… Передислокация, марш-броски. Своих сколько раз обстреливали! Кретинизм какой-то. Неужели все нельзя распланировать? Так ведь, Виктор Павлович?

Виктор пожал плечами.

Он честно говоря, плохо представлял, что на этой стороне можно назвать словом «интересно». Гору трупов? Чье-то изувеченное тело? Взрыв фотонной гранаты? Все это он видел.

Гора трупов была, правда, невелика. Семнадцать тел, обугленных, в обгоревших лохмотьях. Около «горы» стоял парламентер «синих» с грязноватой белой тряпкой в руках и ругался с майором «красных». Рядом представитель наблюдателей что-то записывал ручкой в измызганный блокнот. Было жарко, парламентер то и дело отирал белой тряпкой лоб. Два санитара в накидках с красными крестами на груди и на спине сидели на подножке медицинской машины и курили. Рядом на земле лежала стопка черных блестящих мешков для трупов. Когда Виктор принялся снимать на видашник машину, парламентера и погибших, один из санитаров кинулся на него, потрясая кулаками и ругаясь. Хотел отнять камеру. От санитара помог отбиться Димаш. Отступив, Виктор показал санитару значок с голограммой портала «Дельта-ньюз». Но значок привел санитара в еще большую ярость.

– Яркость, мсье Ланьер, яркость прежде всего, – любил повторять шеф, дружески похлопывая Виктора по плечу. Шеф любил менять личины, бывал то строг, то снисходителен – как повезет. Сегодня с утра начальник лучился улыбкой, значит, работой остался доволен. Но добродушие это обманчиво: если внезапно что-то пойдет не так, набросится на первого встречного без всякой причины с яростью волка. Хватка у него была мертвая, а язык злой, недаром подчиненные прозвали главу «Дельта-ньюз» «Гремучкой». – На той стороне многие бывали, да что толку! Порталят все одно и то же! В зубах навязло. Ты расскажешь по-особенному, у тебя, дружище, получится. Твоя ирония, твой острый взгляд – это дар. Главное – без бабских соплей и без юношеского восторга. Видашки тащи – чем больше, тем лучше. Видашки чтоб подлинные, а не монтировки со студии. Я в тебя верю, Палыч. Не подведи.