Враги целуют жадно - 2 - стр. 18
Обида на… нее? Отчего-то и впрямь ощущая себя виноватой, Аня потупила взор. Позволила Саше подвести ее к столу и помочь усесться. Сам он устроился рядом. На единственном свободном стуле. Как раз между ней и Вадимом. Пытаясь разрядить и без того взрывоопасную обстановку, Оля принялась расспрашивать Сашу о всякой ерунде. Вскоре к их диалогу включились Ярослав Маркович и Генка. Маша изредка вставляла пару фраз, и снова умолкала. Как и Аня. Как и… оба Збруева. И если старший оставался безразличен ко всему, и холоден, словно ледяная глыба, то младший… все больше и больше напоминал ей… бурлящий закипающий вулкан. И этот самый вулкан извергся, как только Саша лениво закинул руку Ане на плечи, тем самым легонько приобняв ее. Почти в ту же секунду все услышали низкий, почти животный рык. А потом… потом Вадим яростно шибанул кулаками по столу, заставляя посуду жалобно дребезжать от силы удара.
И когда все взгляды – испуганные, ошеломленные, предостерегающие и гневные, сосредоточились на нем, Збруев вскочил на ноги, и взбесившемся гепардом ринулся к двери, брезгливо бросив Ане напоследок:
- Браво, Стеклова! Там, где сучки учились, ты преподавала!
«Чт-то? Это он меня сейчас… сучкой обозвал?»
Она шокировано охнула, провожая его взглядом и пытаясь осознать смысл сказанных им слов. Ее наизнанку выворачивало от праведного гнева.
Внутри все клокотало и огнем полыхало. Эмоции требовали выхода.
И когда Пожарский попытался подняться, явно намереваясь догнать Збруева и поговорить с ним по-мужски, Аня удержала его и холодно отчеканила:
- Не смей! Не вмешивайся! Это всех касается! Я… я сама!
- Что ты сама? – взволнованно выдохнула Оля. – Ты куда это? Аня? Аня!
- Морду ему бить пойдешь? – воодушевилась Машка. – Я с тобой!
- Ты остаешься здесь! – внезапно шикнул на нее Лев Сергеевич. – Сидишь на месте и не суешь свой нос в чужие дела! Сама справишься или помочь?
Аня не слышала, что сестра ему ответила, хоть та и огрызнулась, судя по выражению ее лица и дерзкому взгляду. Не разобрала Аня и слов Саши, Оли – явно гневных, явно резких. Пульс так страшно гудел в ушах, что заглушил почти все звуки. Однако голос ректора она разобрала достаточно четко.
- Плохая идея, Аня! – бросил ей вдогонку Бондарев. – Пока он в таком состоянии… лучше переждать. Дай ему остыть. Пусть перебесится.
- Разве мы сейчас в универе, Ярослав Маркович? – отозвалась Аня, даже не оборачиваясь. – Нет! Я у себя дома, и вольна поступать так, как мне хочется!
Подгоняемая адреналином, она наспех обулась и пулей выскочила из дома.
В темноту, разгоняемую лишь светом фонаря. И едва увидела мужской силуэт, приближающийся к воротам, сорвалась на бег, чтобы догнать его.