Возвращение странницы - стр. 28
– Чем он занимался?
– Мы устроили его клерком в морскую транспортную контору. Он был из тех, кто не выходит из привычной колеи, – ни инициативы, ни амбиций.
– А его жена?
– Была учительницей в начальной школе – единственный ребенок в семье и сирота. Так что, как видите, со стороны Джойсов приглашать некого.
Филипп выпрямился.
– Что ж, тогда решено. Попрошу вас собрать всех вместе как можно скорее. Но имейте в виду, я даю согласие только потому, что это наилучшая возможность вынудить ее допустить промах. Если она возбудит судебную тяжбу, то у нее будет в запасе несколько месяцев, чтобы выяснить все, чего она еще не знает, – вы сами это признали.
– Погодите! Она не станет с вами судиться. Она просила меня сказать вам об этом.
– Вздор! Она хочет наложить лапы на деньги Анны. В глазах закона Анна мертва. Она будет вынуждена сделать все необходимое, чтобы узаконить себя. Вы ведь сказали ей об этом?
– Если она не встретит противодействия с вашей стороны, то это будет просто формальная процедура.
– А я буду обязан этому противодействовать.
– Если только рассмотрение дела перед семейным советом вас не убедит.
Филипп покачал головой.
– Этого не произойдет. Но если она провалится, делу будет положен конец.
– А если нет? Что вы собираетесь делать тогда? Я изложил вам ее условия – полгода под одной крышей.
– Зачем?
– Она хочет получить шанс убедить вас. Она сказала мне совершенно откровенно, что хочет попытаться спасти ваш брак.
– Брак кончился со смертью Анны.
Мистер Кодрингтон сделал рукой нетерпеливое движение.
– Я излагаю вам ее условия. Если по истечении полугода не произойдет примирения, она желает с вами развестись.
Филипп рассмеялся.
Мистер Кодрингтон серьезно сказал:
– Подумайте над этим. Вы можете оказаться в очень трудном положении, если ее официально признают Анной Джослин, а вы не примиритесь с ней и не разведетесь. Предположим, вы захотите жениться вторично, тогда она может препятствовать вам в этом… – Он помолчал и прибавил: —…бесконечно долго.
Они были одни в комнате, за задернутыми темно-красными шторами. От камина исходило красное свечение, единственная висящая над головой лампа освещала письменный стол с разбросанными бумагами. На миг оба увидели рядом с собой незримо присутствующее третье лицо: Линделл, маленькую и хрупкую, с темно-пепельными волосами и пасмурным взглядом серых глаз – серых, но не совсем таких, как у Джослинов. Глаза Линделл были испестрены оттенками коричневого и зеленого, нежными и похожими на глаза ребенка. Они не умели что-либо скрывать. Если она испытывала боль, в глазах это отражалось. Если она кого-то любила, глаза выдавали и это. Если она печалилась, глаза сверкали подступившими слезами. Перенесенная болезнь сделала бледным ее лицо. Но румянец, едва начавший возвращаться, теперь снова исчез. Филипп подошел к камину и уставился на огонь.