Возраст зрелости - стр. 26
Сара засмеялась.
– Он пришел ко мне с чемоданом. Нет, серьезно, – сказала она, – ему некуда было идти. Его выгнали из гостиницы, так как ему нечем было платить.
Матье посчитал на пальцах.
– С Аней, Лопесом и Санти у вас получается четыре пансионера, – сказал он.
– Аня скоро уйдет, – виновато сказала Сара. – Она нашла работу.
– Это безумие, – вмешался Брюне.
Матье вздрогнул и повернулся к нему. Негодование Брюне было тяжелым и спокойным, с самым что ни на есть крестьянским гневом он глянул на Сару и повторил:
– Это безумие.
– Что? Что безумие?
– Ах! – воскликнула Сара, кладя ладонь на руку Матье. – Придите мне на помощь, мой дорогой Матье.
– Но о чем речь?
– Матье это неинтересно, – сказал Саре с недовольным видом Брюне.
Но она его больше не слушала.
– Он хочет, чтобы я выставила моего министра за дверь, – сказала она жалобно.
– Выставила?
– Он говорит, что я совершаю преступление, оставляя его у себя.
– Сара преувеличивает, – примирительно сказал Брюне.
Он повернулся к Матье и с неохотой объяснил:
– Дело в том, что у нас скверные сведения об этом малом. Кажется, полгода назад он бродил по коридорам германского посольства. Не нужно быть большим хитрецом, чтобы догадаться, что может там проворачивать еврейский эмигрант.
– У вас нет доказательств! – сказала Сара.
– Это верно. У нас нет доказательств. Имей мы их, его бы здесь уже не было. Но даже если есть всего лишь сомнения, со стороны Сары глупо и опасно давать ему приют.
– Но почему? Почему? – страстно вскричала Сара.
– Сара, – ласково сказал Брюне, – вы взорвали бы весь Париж, чтоб избавить от неприятностей своих протеже.
Сара слабо улыбнулась:
– Ну, не весь Париж, но я, конечно, не стану жертвовать Веймюллером ради ваших партийных счетов. Партия – это слишком абстрактно.
– Именно это я и говорил, – сказал Брюне.
Сара энергично затрясла головой. Она покраснела, ее большие зеленые глаза увлажнились.
– Мой маленький министр, – возмущенно сказала она. – Вы его видели, Матье. Да он и мухи не обидит!
Спокойствие Брюне было безмерным. Это было спокойствие моря. В нем было одновременно что-то успокаивающее и раздражающее. Он никогда не был особью, он жил жизнью толпы: медленной, молчаливой, шумной. Брюне пояснил:
– Гомес нам иногда присылает курьеров. Они приезжают сюда, и мы встречаемся с ними у Сары; ты, конечно, догадываешься, что сообщения у них секретные. Разве здесь место этому типу, который прослыл шпиком?
Матье не ответил. Брюне употребил вопросительную форму, но это был ораторский прием: он не спрашивал его мнения; Брюне давно уже перестал интересоваться мнением Матье о чем бы то ни было.