Возмездие. Поэма - стр. 21
Повергнута наземь, и некто Картуш
Смог больше титанов надутых,
А Эскобар смеется, да взахлеб.
И тянет на тебе, великий мой народ,
Все сабли этих Лилипутов.
Судья в халате, как барышник встарь,
Он продает закон … —
О, Лазарь! Лазарь! Встань!
Пойдем со мной!
В наказанной Вене, в Милане,
В задушенном Риме поныне,
В замученном Пеште тернистом,
Волчица царит – Тирания,
Матерая. Бурая с золотистым.
В том логове по стенам – амулеты,
Она шагает важно по скелетам,
От Танаро до Вислы.
И подрастает там волчат помет,
Но кто ж еду сияющей волчице подает?
Это епископ и палач,
Что кормит дикаря, как лань,
Восславленный король … —
О, Лазарь! Лазарь! Встань!
Пойдем со мной!
Сказал апостолам Иисус:
Любить друг друга – славный путь! —
И вот две тысячи лет почти
Он нас зовет, не пряча грусть,
Показывая руки во крови.
От имени пророка Рим царит.
Из трех святых кругов отлита
Тиара Ватикана;
Круг первый – собственно корона,
Петля от виселиц Вероны,
И кандалы тирана.
Мастай надел тиару – глянь!
Без страха… О, бог мой!
Ну ж, ты, Лазарь! Встань!
Пойдем со мной!
И тюрьмы воздвигли навеки.
Ты слышишь? Беснуются реки,
Окрашены кровью людской;
Плач вдов о родном человеке,
О, спящий, прерви свой покой!
На море корабль, ожидая, стоит,
И матери скорбные плачут навзрыд;
В руках врагов их сыновья;
Скорбят на дорогах в трагический час;
И слезы, по каплям стекая из глаз,
Рождают досаду в сердцах.
А иудеев род скупой
Ликует в час ночной … —
О, Лазарь! Лазарь! Встань!
Пойдем со мной!
Но кажется, проснулся он!
А может, это просто сон,
Жужжание сумрачного роя?
И в улье пчелы, в унисон
Набату пенного прибоя?
А Цезари? Позор забыв,
Лишь дремлют под симфонии
От Балтики и до Альпийских скал;
Народы в сумрак завлекли.
Горн слышен: Спите, короли!
Осанну деспотам поет орган!
Хваленьям этим есть ли грань?
Лишь колокольни бой … —
О, Лазарь! Лазарь! Встань!
Пойдем со мной!
Джерси. 9 ноября 1852.
III. Воспоминание о ночи 4-го
У этого ребенка две пули в голове,
Дом был достойным, скромным, с цветами в дворе;
И у портрета верба святая в уголке,
И бабушка в слезах на выцветшем лице.
Раздели мы его; недвижный, бледный рот,
В глазах его холодных немая смерть живет;
Казалось, его руки так жаждали тепла…
В кармане затерялась ненужная юла.
Просунуть палец можно в дыру на голове,
На ежевике кровь застыла во дворе.
А череп мальчугана был, как древесный сруб,
И бабушка смотрела на этот детский труп,
Все повторяя: Боже! Как бледен, просто страх…
И бедные волосики прилипли на висках!
Потом мальчишку нежно руками обняла,
Заплакавши. А ночь темнее мглы была.
И раздавались выстрелы на улицах глухих.
– Похоронить бы надо, – сказал кто-то из них,