Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне - стр. 2

Он вдруг размахнулся и ударил мужчину кулаком в челюсть.

– Руки вверх! – зарычал он, когда тот покачнулся.

Мужчина посмотрел на него. Керн никогда еще не видел такого взгляда.

– Я тебе говорю, сволочь! – сказал полицейский. – Скоро ты? Или тебе еще раз прочистить мозги?

– У меня нет паспорта, – сказал мужчина.

– «У меня нет паспорта», – передразнил полицейский. – Конечно, у господина ублюдка нет паспорта. Как и следовало ожидать. Одеваться! Быстро!

Группа полицейских бежала по коридору. Они распахнули дверь. Вошел один с погонами.

– Что там у вас?

– Две пташки. Хотели смыться по крыше.

Офицер посмотрел на задержанных. У него было молодое, худое и бледное лицо. Он носил маленькие холеные усики, и от него пахло туалетной водой. Керн узнал: это был одеколон № 4711. Его отец имел раньше парфюмерную фабрику, поэтому Керн разбирался в таких вещах.

– Этими двумя мы еще займемся, – сказал офицер. – Наручники!

– Венской полиции разрешается совершать избиения во время ареста? – спросил мужчина в рубахе.

Офицер поднял глаза.

– Ваше имя?

– Штайнер. Йозеф Штайнер.

– У него нет паспорта, и он угрожал нам, – сказал полицейский с револьвером.

– Венской полиции разрешается много больше, чем вы думаете, – резко возразил офицер. – Марш вниз!

Оба оделись. Полицейский протянул наручники.

– Подойдите сюда, голубчики. Так, теперь вы выглядите уже лучше. Как на заказ сделано.

Керн почувствовал на суставах холодную сталь. Первый раз в жизни он был закован в кандалы. Стальные браслеты не очень мешали при ходьбе. Но ему казалось, что они сковали не только руки.

На улице было раннее утро. Перед домом стояли две полицейские машины. Штайнер скорчил гримасу:

– Похороны – люкс. Шикарно, малыш, не так ли?

Керн не ответил. Он пытался спрятать наручники под пиджак. Несколько молочников глазели на них с улицы. В домах напротив были открыты окна. В темных отверстиях, как куски теста, белели лица. Какая-то женщина хихикала.

Человек тридцать задержанных были посажены на машины. Это были открытые полицейские грузовики. Большинство влезали в машины без единого слова. Среди задержанных была и владелица дома, толстая светловолосая женщина лет пятидесяти. Она была единственным человеком, который с возмущением протестовал. Несколько месяцев назад она превратила два пустующих этажа своего ветхого дома в пансион, нечто вроде дешевой ночлежки. Скоро стало известно, что там можно переночевать, не прописываясь в полиции. В доме только четыре жильца имели полицейскую прописку: уличный торговец, морильщик мышей и две проститутки. Остальные приходили вечером, когда темнело. Почти все были эмигранты и беженцы из Германии, Польши, России и Италии.