Воздушный шарик со свинцовым грузом (сборник) - стр. 9

Ни в одном другом районе Киева дворы – вернее, дворики – не играли столь важную роль, как на Подоле. В них не было каменного снобизма печерских дворов, где люди при встрече едва здоровались друг с другом, или панельного равнодушия новостроек, где человеческое общение прижималось лавочками к разрозненным подъездам. Подольские дворики были уютными, шумными, пыльными и бесконечно живыми. Среди них имелись свои аристократы, расположившиеся между Почтовой и Контрактовой (на ту пору Красной) площадями; от Контрактовой площади до Нижнего Вала разместился средний класс коммунальных квартир с туалетом и ванной; а уж за Нижним Валом начинался настоящий Подол, непрезентабельный, чумазый и веселый. Здесь не было коммуналок, квартирки были маленькими, а так называемые удобства находились во дворе. Удобства эти с их неистребимой вонью и вечно шмыгающими крысами были до того неудобны, что люди предпочитали делать свои дела в ведро, бегом выносить его в отхожее место и бегом же возвращаться обратно. По-человечески, особенно с точки зрения нынешних времен, это было унизительно, но в то время люди были менее взыскательны, зато более жизнерадостны и простодушны.

В одном из таких обычных двориков на Константиновской улице проживала самая обыкновенная семья с ничем не примечательной фамилией Вайнштейн. Впрочем, старейшая в семействе, Эсфирь Ароновна, которую весь двор звал бабой Фирой, носила фамилию Гольц, о чем напоминала по три раза на дню и категорически просила не путать ее со «всякими Вайнштейнами». В этом проявлялось непреклонное отношение бабы Фиры к зятю Неме, мужу ее единственной дочери, которого она в минуты нежности называла «наш адиет», а в остальное время по-разному.

Бог сотворил бабу Фиру худенькой и миниатюрной, наделив ее при этом зычным, как иерихонская труба, голосом и бешеным, как буря в пустыне, напором. Она с удовольствием выслушивала чужое мнение, чтобы в следующую же секунду оставить от собеседника воспоминание о мокром месте. Особую щедрость проявляла она к своему зятю, о котором сообщала всем подряд: «Нема у нас обойщик по профессии и поц[8] по призванию».

– Мама, – нервным басом пенял ей огромный, но добродушный Нема, – что вы меня перед людьми позорите?

– Я его позорю! – всплеснув руками, восклицала баба Фира. – Этот человек думает, что его можно еще как-то опозорить! Немочка, если б я пошла в райсобес и сказала, кто у меня зять, мне бы тут же дали путевку в санаторий.

– Знаете что, мама, – вздыхал Нема, – я таки от вас устал. Вы с вашим характером самого Господа Бога в Судный День переспорите.