Война в воздухе - стр. 7
Прошло десять лет, и общественное мнение в корне переменилось. Очень скоро люди перестали бояться ездить по проволоке над пропастью, монорельс во многом вытеснил трамвайные и железнодорожные пути, а вместе с ними – механическую рельсовую тягу. Там, где земля была дешева, монорельс пролегал понизу, а там, где дорогá, поднимался над землей на железных опорах. Быстрые, удобные вагончики проникли во все уголки страны, полностью вытеснив прежний рельсовый транспорт.
Когда умер старый Смоллуэйс, Том не нашел сказать ничего интереснее, чем «в моем детстве не было ничего выше дымоходов, никаких тебе проводов и кабелей в небе».
Старого Смоллуэйса похоронили под густыми гирляндами проводов и кабелей, ибо Бан-Хилл превратился не только в местный узел энергосети (районная электрораспределительная компания установила рядом с газовым заводом трансформаторы и генераторную станцию), но и в остановку пригородной монорельсовой дороги. Кроме того, каждый местный лавочник и вообще каждый дом обзавелся собственным телефонным аппаратом.
Кабельные опоры монорельса превратились в яркую примету городского ландшафта. Могучие железные конструкции по большей части были похожи на высокие, выкрашенные в яркий сине-зеленый цвет козлы. Одна из опор нависала над жилищем Тома; под этой громадиной его дом выглядел еще более неприкаянным и виноватым. Второй великан занял место в углу садового участка, который так и не отдали под застройку, если не считать пары рекламных щитов. Один щит предлагал наручные часы по два шиллинга шесть пенсов, второй – средство для успокоения нервов. Щиты, кстати, были размещены почти горизонтально, чтобы их лучше видели пассажиры из вагонов монорельса наверху, и служили прекрасной крышей для двух сараев, где Том держал инструменты и разводил шампиньоны. Вагоны из Брайтона и Гастингса – длинные, широкие, комфортные, ярко освещенные в сумерках – днем и ночью с урчанием проносились над головой. По ночам вспышки света и грохот поддерживали на улице внизу ощущение нескончаемой летней грозы с молниями и громом.
Вскоре построили мост через Ла-Манш – вереницу гигантских Эйфелевых башен, несущих кабели монорельса на высоте ста пятидесяти футов над водой, за исключением средней части, где они были еще выше, чтобы под ними могли проходить торговые суда из Лондона и Антверпена и лайнеры, курсировавшие между Гамбургом и Америкой.
Потом на поставленных в одну линию колесах стали ездить тяжелые грузовики, что почему-то страшно раздражало Тома. Увидев первую такую машину перед лавкой, он несколько дней ходил мрачнее тучи.