Война в воздухе - стр. 10

Военный приготовился зажечь трубку.

– Их, наверно, какое-то тайное общество похищает, – предположил Берт.

– Тайное общество? Не-е!

Инженер зажег спичку и затянулся.

– Какое там тайное общество! – ответил он сам себе, зажав трубку в зубах и наблюдая за горящей спичкой. – Скорее уж военные власти. – Он отшвырнул спичку в сторону и направился к своему мотоциклу. – Я тебе вот что скажу: ни в Европе, ни в Азии, ни в Америке, ни в Африке на данный момент нет ни одной крупной страны, не припрятавшей в рукаве один-два летательных аппарата. Ни одной. Причем аппараты у них настоящие, действующие. А шпионаж! Как все шпионят и мухлюют, чтобы разузнать, что там происходит у других! Сегодня, доложу тебе, иностранца или местного без пропуска к Лидду ближе чем на четыре мили не подпустят, не говоря уже о нашей маленькой базе в Олдершоте и опытном центре в Голуэе. Нет уж!

– Я, конечно, хотел бы увидеть такую машину, – признался Берт. – Чтобы самому убедиться. Своим глазам я поверю – это я могу обещать.

– Увидишь, и достаточно скоро, – ответил военный и повел мотоцикл к шоссе.

Берт в задумчивости остался сидеть у стены в сдвинутой на затылок кепке с тлеющей в уголке рта сигаретой.

– Если он говорит правду, – вслух произнес Берт, – то мы с Граббом зря теряем драгоценное время. Да еще убытки за разбитую теплицу возмещать.

Пока интригующий разговор с военным инженером будоражил воображение Берта Смоллуэйса, произошло самое поразительное событие этой драматической главы в истории человечества: окончательно настало время полетов в воздухе. Люди любят рассуждать об эпохальных событиях, и начало управляемых полетов стало как раз одним из них. Первым из них стал неожиданный и чрезвычайно успешный полет мистера Альфреда Баттериджа от Хрустального дворца до Глазго и обратно на маленьком, практичном аппарате тяжелее воздуха, вполне управляемом и послушном, который держался в воздухе не хуже голубя.

Это был не просто новый шаг, а гигантский скачок вперед. Мистер Баттеридж в общей сложности провел в воздухе девять часов, причем все это время летел легко и уверенно, как птица. Однако его машина не походила ни на птицу, ни на бабочку и не имела широких горизонтальных плоскостей обычных аэропланов. Наблюдателю она скорее напоминала пчелу или осу. Некоторые части аппарата вращались с огромной скоростью, что создавало эффект прозрачной утренней дымки, другие части, в том числе два странно изогнутых надкрылия, если использовать этимологический термин, оставались строго неподвижными. В середине аппарата помещалось продолговатое округлое «туловище», напоминавшее ночную бабочку. На нем, как всадник на лошади, сидел мистер Баттеридж. Сходство с осой усиливало глухое басовитое жужжание, которое издает оса, бьющаяся об оконное стекло.