Война Кланов. Медведь 1 - стр. 15
Ещё и ещё…
Чёрная сеточка то приближается к сердцу, то отдаляется от него… Пульсирует. Живет своей жизнью.
– Держись, парень! Сейчас, сейчас! – в руке Фёдора блестит гладкой поверхностью нож.
Скальпельное лезвие разрезает сеточку, кожу, мясо, царапает по кости. Новая волна раскаленного олова выливается на рану, когда кровь начинает шипеть под листами на надрезе. Окрашивая футболку, течет красная струйка.
– Не отступает! – взвизгивает девушка. Сейчас у неё нормальные, белые зубы.
– Вижу, – огрызается парень.
– Ребят, вызовите врача! – умоляю я сквозь стиснутые зубы.
– Не поможет тебе врач, друг! Тебе уже ничего не поможет, – устало говорит Федор.
Он садится на табурет напротив и закрывает лицо руками. Я пытаюсь вскочить и броситься прочь из комнаты, когда планета в очередной раз ощутимо вращается вокруг своей оси, и меня размазывает по стене… Ни подняться, ни отодвинуться. Только два фонтана боли. Только два колодца страдания.
Парень поднимается со своего места, укоризненно качает головой, посмотрев на девушку.
– Он друг охотника! – упрямо повторяет девушка.
– И что? Давай всех друзей охотников перекусаем и будем жить долго и счастливо! – рявкает Федор.
Про меня они будто забывают… Я же тут, я живой…
Я хочу отползти в сторону, но тело парализовано. Чугунные руки и ноги – нужно вызывать подъемный кран, чтобы переместить их с места на место.
– Ладно, сделанного не воротишь. Придется держать ответ перед Марией и Сашкой. Умойся, Марина! Эх, беда мне с тобой! – смягчается Федор.
Девушка смывает мою кровь с алых губ, но мне кажется, что она облизывается. Кто же она такая?
Сонливость тяжелым прессом сжимает веки. Я клонюсь и падаю на скамью. Дом кружится, как на карусели. Центробежная сила вжимает в стену, в скамейку, в воздух. Ребята не замечают её, эту силу. О чём-то переговариваются между собой, стоят прямо и даже не пошатываются.
Я один её ощущаю?
– Я обещал быть в Шуе, так что присмотри за ним. Объясни, что и как. Что за Игра идет… И ни в коем случае до моего прихода не выходи на улицу. Чтобы не произошло! – Федор обнимает плачущую девушку.
– Я думала, что больше не увижу тебя! – рыдает девушка на его плече.
– Я ещё живой! – вырывается из моего рта. – Вызовите «Скорую», твари!
– Ого, он ещё и ругаться может! – грустно улыбается Федор. – Значит, жить будет. Дождитесь нашего возвращения!
Сеточка черных вен расползается по груди. Полосатые листья прикипают к ранам и не выпускают кровь наружу. Но с каждым биением сердца черная паутина захватывает всё большие участки тела. Отрава покрывает руку целиком, на неё страшно смотреть: распухшая, черно-красная, дрожащая, не моя.