Вот и я, Люба! - стр. 18
Да, мне не стыдно признаться, что с самого детства я любила только одного человека. Мужа моего Толика. Мы оба из одного маленького посёлка. Вместе росли в одном дворе, ходили в один детский сад и школу, где сидели за одной партой.
Я все школьные годы за ним портфель носила, уроки делала, булками подкармливала, ждала его после репетиций школьного ансамбля.
Если быть честной и объективной, то я сама его выходила и выждала. Сама отжала у всех претендовавших на него девчонок.
Перед выпуском подложила его под себя и женила на себе будучи на шестом месяце беременности. Мы расписались практически сразу после школы, ровно в 18 лет.
В этом уходящем году нам обоим исполнилось 45-ть. За 27 лет нашей совместной жизни мы с Толькой родили четверых детей - двоих отличных мальчиков и двух прекрасных девочек. Именно за этот факт, за наших детей, я очень благодарна этому человеку.
Посыпав мысленно свою голову солью и пеплом, а потом сверху все подсластив сахаром приятных душе воспоминаний о детях своих, я спускаюсь вниз.
Вид сервированного стола меня впечатляет. Во рту скапливается слюна, на глаза снова наворачиваются слезы. Хорошо, что взглядом упираюсь в картину, которая меня умиляет и смешит.
Слева от стола на полу сидят два Степана. Большой убеждает маленького и хрюкающего поесть.
- Степушка, судя по имени и писюну, ты - мужик. Хочешь из розового молочного поросеночка превратиться в настоящего борова-производителя, то ешь. Ну, символ Нового года не капризничай. Давай, за маму, за папу, за свиночек, которых ты потом будешь трахать с рыком и визгом. За сисечки Любушки, которые тебя спасли от верной гибели. Уж, не знаю, на кой хер она везла твой пятачок из самой Германии, но что-то мне подсказывает, если эта славная женщина за тебя была готова жизнь отдать, то точно ты этого стоишь.
Не выдержав, начинаю хихикать. Оба Степана поднимают на меня свои головы. Большой берет маленького в свои огромные ручищи.
- Ну, вот хвала Всевышнему, Богиня спустилась к плебсу. Любушка, Степашка-младший саботирует приём пищи. Может из твоих рук этот пятак есть начнёт, а?
Беру Степашу на руки. Его пузо расперло от еды. Он, задорно похрюкивая, срыгивает. Хохочу в голос.
- Не ест, потому что объелся. Он же молочный, желудок у него еще маленький. Что Вы, Степан, ему там намешали, хлеб с молоком? Вы - молодец, правильно. Пусть побегает, потом сам съест, - говорю я и отпускаю поросенка.
Степашка от меня бежит к Степану и смотрит на него вопрошающе глазами бусинами.
- Ладно, Степка, идём я тебя спать в твой сапог положу и буду Любушку кормить, а то она скоро в голодный обморок упадет, и фигурка её, не дай Бог, исхудает, - приговаривая, как любящий папка, мужчина относит поросенка в его тёплую норку.