Восстание потребителей - стр. 16
«Право на информацию» – писали они в своем законопроекте, когда информация только-только стала появляться в центральных газетах, а на товарных этикетках и упаковках информации не было еще никакой.
«Право на безопасность» – вторили американскому президенту разработчики советского закона, когда на их родине не сообщили гражданам даже о взрыве Чернобыльской атомной станции, когда саперными лопатками разгоняли в Вильнюсе демонстрации «Саюдиса», к которому примыкало и литовское Общество потребителей, настаивавшее на том, что литовские продукты качественнее российских. Разве можно было в таких условиях считать безопасность правом? Разве можно было думать о том, безопасно ли яблоко, купленное в магазине?
«Право на выбор» – гласил законопроект, предлагаемый стране, где в течение десятилетий не было никакого выбора ни среди кандидатов в депутаты, ни в магазинах: если лежал на прилавке сыр, то один, если удавалось купить сапоги, то какие достались, если дождался очереди на автомобиль, то нельзя было выбрать ни марку машины, ни цвет кузова.
«Право быть услышанным» – писали разработчики в утопическом своем законопроекте для страны, где семьдесят лет людей никто не слушал, а только соседи подслушивали или компетентные органы прослушивали.
«Право на возмещение ущерба» – это в Советском-то Союзе, где десятилетиями миллионы людей терпели ущерб, а про возмещение слыхивали лишь эпизодически, и то единицы?
«Право на потребительское образование» – это в Советском Союзе, где само слово «потребитель» десятилетиями считалось ругательным и где образование зиждилось на классиках марксизма-ленинизма?
То, что понаписали в своем законопроекте консюмеристы-мечтатели Аузан, Бочин и Шелищ, было совершеннейшей утопией. И еще более утопичными представлялись механизмы, при помощи которых советским потребителям составители законопроекта предлагали отстаивать свои права.
Народу, семьдесят лет не видевшему правого суда, предлагалось идти в суд. Закон был прямого действия. Иски в суд можно было подавать хоть по месту жительства потребителя, хоть там, где был куплен товар, хоть там, где располагалось производящеее товар предприятие. Иными словами, судиться с производителем или продавцом потребитель мог где угодно. К тому же потребитель освобождался от судебной пошлины. Таким образом, затрат на судебное разбирательство не предполагалось никаких, а если потребитель суд выигрывал, то ему причитались от производителя или продавца деньги. Это была беспроигрышная лотерея. Это была забытая и вожделенная для советского человека возможность хоть где-то побороться за свои права. Это был закон-мечта. Закон для страны, которую нафантазировали себе газетные интеллектуалы времен перестройки и вместе с ними нафантазировал себе весь народ.