Воспоминания случайного железнодорожника - стр. 5
Вот к этим родственникам меня и повезла однажды на телеге, запряженной лошадью, Вера Егоровна. Цель: чтобы я повидался с сестрами, а главное, с братом, который "очень похож на меня". Я не помню, как и во что мы играли, но запомнил, что дома и сараи в деревне были без крыш. Стояли одни стропила. Так как всех мужиков забрали на фронт, то сено косить стало некому. Вот и пришлось коровам съесть "крыши". Да и с дровами были проблемы. А топить печь надо.
И еще помню, что тогда в деревне меня впервые кормили хлебом только что вынутым из русской печи. Испечен он был вместе картошкой, и, несмотря на то, что мне все мое военное детство хотелось наесться досыта хлеба хотя бы один раз, этот хлеб я есть отказался. Чем вызвал большое неудовольствие у Веры Егоровны, которое она потом и высказала моей матери.
Вспоминаю также о болезни моего старшего брата Ивана. Болел он так сильно, что даже кричал. У него были нестерпимые головные боли. Проболел он несколько месяцев. Школу пришлось на время оставить, т.к. он сильно отстал от программы. Нагонять с больной головой было нельзя. А учился он тогда в 8 классе. И было ему 16 лет. Летом 1944 года его призвали в армию.
Это потом мне стало ясно, что брат был еще совсем "зеленый" и брать таких в армию в нормальных условиях нельзя: они же еще ничего не соображают и против взрослых еще и физически были слабы. Но это был 1944 год. Шла война, и на фронте решался вопрос – кто из двух фашистов победит: коммунист Сталин или национал-социалист Гитлер. Людские резервы раньше кончились у Гитлера, он в конце войны вынужден был призывать в армию 14-летних. Потому победил Сталин. Но и у него людские резервы уже были на исходе. Вот среди последних резервов и оказался мой старший брат. Но мне – пятилетнему – он казался очень взрослым.
Провожали его летом. Шел дождь, лица у всех были мокрые и, наверное, поэтому мне запомнилось, что плакала одна моя мать. А может быть потому, что я больше наблюдал за ней?
Здесь хочу поделиться своими последующими наблюдениями и выводами. Дело в том, что проводы в армию в военные годы – это проводы на фронт, откуда многие не возвращаются. Нормальные люди понимали, что видят провожаемого, может быть, в последний раз. Поэтому все проводы были со слезами. Рисковать жизнью хотели немногие. Поэтому и добровольцев было мало. Шли по призыву. Деваться некуда! Лет 30 после окончания войны об уходе добровольцев на фронт говорили редко. Наверное, их мало и было. Но через 30 лет число добровольцев стало резко возрастать. Думаю, потому, что истинных добровольцев и свидетелей того времени почти не осталось, и уличать во лжи стало некому.