Воспоминания случайного железнодорожника - стр. 19
Но в те годы люди работать умели и выход находили. Если скот надо было держать только дома (и его никак не спрячешь), то огород можно было иметь в стороне. Возле поселка Хор река делилась на два "рукава", затем, пройдя несколько километров, опять смыкалась. Образовался огромный остров, который резался многими протоками, соединявшими оба "рукава", на более мелкие острова. На этих островах жителям поссовет давал сенокосные участки, которые назывались покосами. Вот на этих покосах можно было иметь дополнительный огород. Там сажали, в основном, картофель. На этом картофеле люди выжили в войну и еще прикармливали скотину. Я помню, мать говорила, что если на зиму в подвал мы не спустим шестьдесят мешков картофеля, то зимой жить будет трудно. На этом острове огороды имели почти все жители, проживающие в районе Старого Хора (так назывался наш район поселка, расположившийся вдоль и рядом с рекой Хор). Поэтому на реке почти у всех имелись весельные лодки. Осенью, когда шла копка огородов, на берегу реки скапливалась огромная масса народа. Там было интересно и детям. Поэтому получать задание от матери – доставить тележку для перевозки мешков с картофелем от реки к дому – было приятно. Там на берегу почерпнешь столько информации, станешь участником и свидетелем таких событий, что разговоров среди детей хватит на ползимы. Хотя копать картофель мне не нравилось и тогда, не нравится и сейчас.
Кроме названного огорода у нас было еще: два вдоль железной дороги и один за кирпичным заводом. Всего вскапывать лопатой (а тогда копали огороды только "вручную", других способов не было) надо было не менее гектара. Позже отец брал на заводе лошадь с плугом и пахал. Но это будет позже. А в войну и в первые послевоенные годы ходовым орудием были лопата, тяпка и мотыга. Последнее орудие использовалась для раскорчевки "целины", т.е. для образования нового огорода.
Но вернемся еще раз к моей учебе в начальной школе. Я уже говорил, что Анна Константиновна была хитрая учительница. Отбирая в свой класс лучших учеников, она числилась хорошим учителем. Ее даже как-то награждали. Об этом говорила мне мать после возвращения с родительского собрания. Но учить, в общем, она особенно не умела. Я вновь у нее стал получать тройки, хотя меня и заедало, ведь я уже привык быть лучшим или в числе лучших учеников класса. Учил много, но оценки были хуже, чем в третьем классе.
Приведу один пример слабости ее педагогических способностей. В то время я много читал. Наверное, поэтому у меня получались неплохие изложения, которые учительница зачитывала всему классу, не считаясь с тем, что меня это очень стесняло. Выделила она и мое сочинение по фильму "Повесть о настоящем человеке". Даже приходила к моим родителям и убеждала их, что при правильном дальнейшем моем развитии из меня получится писатель. (Писатель из меня не получился, значит, или я не неправильно развивался, или она ошиблась – вот и гадай теперь!). Так вот, однажды она принесла в класс книгу "Иван Грозный". Книга была новая, в твердом переплете, что было в то время большой редкостью, и очень хорошо смотрелась. Анна Константиновна спросила: "Кто хочет почитать эту книгу?". Поднялось десятка полтора рук. Она долго выбирала и решила дать почитать мне, хотя я руку не тянул. При этом она опять положительно отозвалась о моих "литературных способностях". Книгу я взял и даже прочитал. Но ничего в ней не понял, т. к. она и не рассчитана на 10-летних. И сейчас я из нее ничего не помню, но и не могу себя заставить перечитать.