Воспоминания о жизни и деяниях Яшки, прозванного Орфаном. Том 1 - стр. 36

– Если хочешь быть спокойным и жизнь себе не отравить, – сказал он мне, – послушайся моего совета. Брось тщетные усилия в расследовании того, чего знать не должен. У тебя ведь столько ума, что понимаешь: если родители от тебя отреклись, то не без серьёзных причин. Ты причинил бы им, может, страдание и боль, открыв то, что они хотят скрыть.

– Милый пане, – отвечал я ему, – у меня мало разума, я молод, это верно, но знаю только, что обязанность родителей – не бросать ребёнка. Я не обвиняю их в том, что так жестоко от меня избавились, это – дело злых людей, их врагов. Бог знает! Какая бы мать своего собственного ребёнка могла оттолкнуть?

– А! А! Мой Яшка, – ответил Слизиак, – зелено у тебя в голове, зелено. Мир имеет много таин, которые только позже тебе откроются. Будь внимателен, ты на хорошей дороге, при очень набожном человеке, ты должен готовиться к духовному сану и искать счастья в Боге.

– Да, – ответил я смелей, – я бы тоже не желал ничего другого, только стать достойным этого призвания, но я неповинен в том, что конь, доспехи и рыцарство притягивают меня больше, чем монастырь.

На это Слизиак возмутился.

– Ты придумываешь это себе, – крикнул он, – и внушаешь. – Что тебя ждёт в рыцарском поприще? Всю жизнь должен быть оруженосцем и служкой, щит или меч за другими носить, потому что, не зная родителей, шляхетства не имеешь.

– Разве нельзя его заслужить на поле битвы? – ответил я. – Я всё-таки слышал не об одном, которого короли в битве посвятили в рыцари. А без шляхетства, – добавил я, – вы это знаете так же, как я, и в духовном сословии далеко дойти нельзя. Для шляхты доступны бенефиции и прелатуры.

– А в монастыре плохо?! – воскликнул Слизиак. – Прелаты и епископы очень обременены, им не позавидуешь.

Я не хотел с ним спорить, но остался при своём. Так расставшись почти у ворот Кракова, мы шли дальше, и я никогда не видел ксендза Яна таким весёлым и в таком хорошем настроении, как в эти последние дни. Он беспокоился только, чтобы я не потерял саквы, в которых нёс несколько книг, а глаза его смеялись, когда он глядел в сторону города.

В Кракове нас, видимо, так скоро не ожидали. Сначала мы пошли с благодарностью ко гробу святого Станислава, помолившись при котором, ксендз Ян с весёлым лицом поспешил в свою келью.

Но уже на улицах, кто его увидел, бежал к руке и за благословением, и все так радовались, что шли за ним, и, прежде чем мы добрались до коллегиума, целый отряд тянулся за нами.

Уже тогда мой ксендз Ян славился таким великим благочестием, что его при жизни признавали благословенным; он возвращался из Рима, ещё освящённый паломничеством и апостольским благословением, поэтому всякий хотел дотронуться хотя бы до края его облачения, хоть слово из уст его услышать.