Восьмая жена Синей Бороды - стр. 48
О каждом экземпляре доктор мог рассказывать долго — о том, как родился ребенок, живым или мертвым, и если живым, то сколько прожил.
Эниана едва заметно дернула Жана за рукав и мотнула головой в сторону выхода. По ее бледному лицу Жан догадался, что еще немного, и Энни пополнит статистику падающих в обморок.
Жан громко прокашлялся.
-Извините, что перебиваю, доктор Бруно, вы очень хороший рассказчик, и экспонаты у вас, что надо, но у нас дела, — он достал из кошелька монеты и протянул доктору.
— Какая жалость, что вы спешите. Столько всего интересного осталось. У меня богатый костный материал. Может, глянете одним глазком?
— Спасибо, но мы действительно очень спешим, — поддерживая Эниану, Жан двинулся к выходу.
— Но вы ведь еще зайдете, правда? — с надеждой в голосе поинтересовался доктор Бруно.
— Всенепременно, — заверил его Жан, а Энни слабо качнула головой и улыбнулась.
Оказавшись на улице, Жан поволок Энни к ближайшей скамейке. И как только он усадил ее, она тут же уронила голову на его плечо.
— Может перекусим? — спросил он ее.
Она тряхнула головой и промычала что-то невнятное, но и без слов было ясно, что ответ отрицательный.
— А я бы перекусил.
На свежем воздухе Эниане стало лучше, дурнота отступила. Возможно, этому способствовал травяной отвар, который Жан успел раздобыть, пока Энни сидела, уткнувшись головой в колени.
Приняв глиняную, еще теплую чашку от Жана, Энни скривилась.
— Ты чего? Торговка сказала, что это проверенное средство от дурноты.
— Считай, что мне оно уже помогло, — Энни вернула чашку.
— Но ты даже не пригубила.
— Если бы я пригубила, я бы рассталась не только с тошнотой, но и с тем, что съела на завтрак. Неужели ты не чувствуешь, чем несет от этого варева?
Жан поднес чашку к носу и принюхался.
— Травками пахнет, — пожал плечами он.
— Нет, Жан, пахнет тиной болотной, плесенью и тухлыми яйцами.
— Ничего подобного! — Жан заметно расстроился, ему столько сил стоило отыскать лавку с целебными снадобьями, а Энни нос воротит, причем в прямом смысле.
— Ну и пей его тогда!
— Мне он без надобности, — Жан выплеснул отвар в траву и уставился на Энни, надеясь увидеть на ее лице хоть каплю сожаления.
Она же удивленно хмыкнула:
— Странно, что трава от этой дряни не пожухла. Но, возможно, должно пройти какое-то время.
Ее реплика разозлила Жана. Глиняная чашка с размаха полетела в дерево и раскололась.
— А посуду жаль, — вздохнула Энни, — можно было вернуть ее в лавку и получить назад деньги. Но наш богач Жан привык швыряться деньгами.
— Я смотрю, тебе уже намного лучше стало, раз язвить начинаешь?