Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине - стр. 31

Вчера был у Розы Лаврентьевны, привозил деньги, собранные альпинистами на памятник.

Приходилось слышать внушенное «русскоязычными» представление, что, мол, Солоухин жаден, что он будто этакий деревенский кулачок, готовый обманывать бедных старушек. Люди всегда меряют своей меркой, и тот, кто видел в собирании икон Солоухиным что-то нечистоплотное, прежде всего сам не чист душой. Это мне хорошо знакомо, я тоже собиратель, и обо мне наши недруги говорили, что я наживаюсь и торгую. На самом же деле за всю свою жизнь я не продал ни одной вещи, ни одного предмета. Так и он, Владимир Алексеевич. Я не знал ни одного случая, чтобы он что-то продал, тем более кого-то обманул. Поменял – да, дело коллекционерское. Просто он собиратель широкого размаха, знаток и тонкий ценитель древнерусского искусства. Надо понимать, что такое собирательство. Перечтите первые страницы «Черных досок», если не помните, не стану их пересказывать. Он всегда дарил свои книги, а один раз привез мне из Болгарии кожаные шорты. До сих пор их ношу. Не замечал я его прижимистости.

Поднявшись по лесенке на второй этаж, я походил по дому. Народ весь собрался внизу. Старые стулья, провалившееся кресло, старинная кровать, книги, книги, книги… В одной из комнат стояло колесо от телеги и висели несколько прялок. Всегда, когда я читал Владимира Алексеевича, я слышал его характерный, низкий и с оканием голос. И сейчас, в одиночестве бродя по дому, я слышал последние сказанные мне по телефону его слова:

– Лежу, Саша, милый, под капельницей один час, а что в остальное время здесь делать? Хочу домой.

Поднялась ко мне Ольга Владимировна. Давно не виделись, сейчас она живет в Лондоне, прилетела на годовщину.

– Долго еще там будешь? – спрашиваю.

– Еще год или полтора, не больше. Хочу, чтобы дочка усвоила хорошо язык. Там, конечно… Но дома лучше.

Тогда ей было шестнадцать, такая милая юная девятиклассница. Может ли кто-нибудь представить себе Владимира Алексеевича Солоухина под рюкзаком, лазающим по скалам или вырубающим ледорубом ступени на леднике? А в 1972 году мы с ним были в горах. Вот где, в экстремальных ситуациях, раскрывается человек. И он меня не разочаровал. В представлении альпиниста горы – это ледники и вечные снега. Урал, скажем, или Карпаты для него не горы. Они для туристов. Мы с ним побывали на Тянь-Шане. Позвонил как-то, сказал, что устал и захотел посмотреть на мои любимые горы. Помнится, я ответил так:

– Что значит посмотреть? Издали посмотреть на горы, все равно, что быть евнухом в гареме. Чтобы увидеть горы, надо подняться на вершину.