Восхождение Эль - стр. 71
Он лежал навзничь, лицом в солёном крошеве, а кто-то, навалившись на него, давил к земле, не давая пошевелиться. Ладонь, закрывшая лицо, оказалась невероятно солёной, и у мальчишки на губах тут же заплясала тысяча огненных всполохов.
– Ну-ну, – тихо, но уверенно, произнёс над ним чей-то голос. – Позор и разложение в имперской армии…
Тинар не мог точно знать, делает ли мальчишка что-то незаконное, ляпнул наобум. Поварёнок промычал в ответ какую-то невнятную фразу. От соли, набившейся в рот, тут же распух язык. Когда тот, что давил тяжёлым телом, произнёс классическое: «Я уберу, если ты не будешь кричать», он с готовностью и даже радостью кивнул.
– Фто тефе нуфно? – спросил мальчишка, когда, отплевавшись, приподнял голову.
Давление заметно ослабело, напавший перевалился на бок, перехватив его руки за спиной, стал скручивать какой-то тряпкой. Ветошь липла к коже, в солёный воздух явно пробивался густой запах мёда.
– Куда ты направляешься?
Пленник всё ещё не видел своего мучителя, но понимал, что напал чужак. Если бы кто-то из сослуживцев решил сдать его начальству, он бы не действовал так тихо. Похоже, что этот блюститель порядка сам от кого-то скрывается. Но на всякий случай мальчишка ответил немного подобострастно. В регулярной армии существовала махровая дедовщина, а поварёнок находился на самом дне этой пищевой цепочки.
– Младший рядовой Инго Шуй самовольно покинул место несения службы для того, чтобы навестить родных. Намеревался вернуться к утру для выполнения своих обязанностей. Готов понести наказание.
Тут мальчишка всхлипнул, переменив тон, явно пытаясь надавить на жалость:
– Дяденька, наш хутор совсем рядом отсюда. Я год мамку и братиков не видел. Просто повидаться хотел…
– Дурья твоя башка, – сказал Тинар. Он был доволен, так как в его руки сам пришёл лучший источник информации. – Тебе по кевиру только сутки идти. Если бегом всё время, то часа на два скостишь. А ещё дождь скоро с юга придёт. Соль раскиснет с землёй, бежать не сможешь…
Рядовой Инго Шуй опять громко и отчаянно всхлипнул. Уже не напоказ, вызывая жалость, а от неосуществимости своей затеи.
«Я всё прекрасно рассчитал, – подумал Инго Шуй. – Почему действительность так жестока? Зачем она врывается в планы, словно корова, объевшаяся белены, крушит дворовые постройки?».
Жестокая действительность ослабила хватку, повернула мальчишку к себе. Белая чёлка, закрывая серый, почти прозрачный глаз, спускалась к пепельным щекам. Точно – грум. Из соляных, которых приказано под страхом смертной казни не выпускать из штольни. Грум за пределами оцепления.