Восхождение богов - стр. 9

Я упала, больно приложившись боком о подвернувшийся моток цепей, и задела рыболовный крюк, вспоровший мне плечо. А пока пыталась высвободиться, Томар сиганул через борт и скрылся в темноте вслед за ушедшей акулой.

Зашипев от разрывающей боли, я дернула крюк, с мясом вырывая из кожи, а потом устремилась к оставшемуся колдуну. Из-за качки его несколько раз перевернуло, и теперь он лежал посреди разбитой палубы, раскинув руки в стороны.

Кордон был мертв. Я поняла это сразу, как только оказалась рядом. По белой рубашке расползалось красное пятно. Он напоролся грудью на торчавшую деревяшку – остатки бизань-мачты. Возможно, он бы выжил, но Томар, в отчаянной попытке спасти дочь, не оставил ему шанса, вытянув все силы.

Обернувшись, увидела, как уцелевшие матросы во главе с Се́довым добивают ползучих рыбин и невесть как оказавшуюся на палубе тигровую акулу. Несколько человек уже вовсю тушили рулевую палубу, а в небе над нами кружили три дракона. По цвету крыльев я опознала двоих – Деяна и Арта. Дав себе секунду, перевела дух и направилась к пострадавшим матросам. Без колдунов, вдвоем с корабельным доктором, мы провозимся до рассвета.

На палубу вылетел Томар, держа на руках обессилевшую дочь. На инстинктивно схватившихся за ножи и мечи матросов он не отреагировал, упав на колени и прижимая к груди голову Амалии. Закрыв глаза, он что-то прошептал, поцеловав ее в лоб, и безропотно отпустил, когда мы с доктором Леви решили перенести девушку в импровизированный госпиталь под палубой в общей каюте. Там мы смогли трезво оценить ранения колдуньи.

– Все не так плохо, – оптимистично заявил Леви, пока Томар, лежа возле стены, держал пальцы у висков, пытаясь не грохнуться в обморок. – Акула не задела внутренних органов.

С моей помощью доктор сноровисто штопал глубокие рваные раны, щедро поливая спиртом, работая, как профессиональная швея. И хоть глаза мои не обманывали, и тварь действительно не искалечила девушку, я нутром чувствовала – что-то не так. Наклонившись вперед и принюхавшись, уловила тот же запах, что шел от убитой рыбины.

– Гнилые водоросли, – пробормотала я, нахмурившись.

Руки слабо ныли от напряжения, чесались и в полутьме казались распухшими. Поэтому, закончив помогать доктору, я отошла в сторонку, опуская их в таз с морской водой. Сверху ощутимо тянуло мокрой гарью, из-за чего внизу дышалось через раз.

Дав себе секундную передышку, я намеревалась вернуться к больным, но наткнулась на всклокоченного Томара, который грубо ухватился за мои руки, поднося к лицу.