Вошь на гребешке - стр. 84
Стоило отвести взгляд или моргнуть, как картина принималась повторять заложенную в нее историю заново, и Белёк смотрел с восторгом, примечая детали и отмахиваясь от гадких слов приятельницы. Тогда еще – не подруги, нет. С Черной все не просто, надо сперва заслужить право разговаривать с ней, затем удостоиться чести стать тем, кого слушают. Бэл, тогда еще Белёк, знал: иной раз хозяйка замка не добивалась подобного, наказывала ученицу – и наказание проходило впустую, не добавляя внимания. Тогда Тэра тяжело вздыхала, смущенно поджимала губы и приглашала Черну в каминный зал. Двери закрывались, и никому во всем замке не было ведомо, что творилось, когда хозяйка и ученица оставались наедине.
– Он жертвует собой во имя света, – обиженно возразил Белек, не оборачиваясь и не моргая, хотя усталые глаза слезились. Он желал всей душою увидеть еще раз последний удар рудного клинка. – Смотри, как он бестрепетно принимает удел воина.
– Безголовые от рождения и он, и этот… мастер картинный, – зевнула Черна и намеренно громко щелкнула зубами. – Пошли, что за интерес пялиться на гадость.
– Что тебе не по сердцу? – вскинулся Белек, в запале резко отвернулся от картины, нащупывая бесполезную в ссорах с Черной двухзвенную палку.
– Ого, эк рявкнул! Буги в лесу хвосты, небось, поподжимали… Не люблю оружие, – снова скривилась упрямая. Улыбнулась, враз меняя тон и настроение. – Но ты молодец, огрызаешься. А палку брось, рановато тебе хвататься за эту штуку, ушибешься. Сядь там. Хозяйке не убудет чести, если ты разок отдохнешь в её кресле. Я вижу, оно тебе милее мазни малодушного слабака. Живую рамку вынудили виться вокруг гадости. Прям глянуть тошно.
– Почему ты смеешься над великаном? – отдышавшись и немного уняв обиду, уточнил Белек, старясь не думать, как его накажет хозяйка за посягательство на кресло.
– Он не великан, а переросток.
Сидеть на бархатистом плетении наппы было куда приятнее, чем мечталось и представлялось. Травянистые многослойные подушки пружинили, чуть-чуть грелись от соприкосновения с телом. Носу чудился дивный запах утренней свежести, особенное зрение прорицателя обретало полную остроту, позволяло видеть внятно лишь то, что стало объектом внимания. Прочее делалось блеклым, размытым. Непокой в душе стихал, собственный недавний крик казался недостойным ученика славной Тэры Арианы.
Черна с маху шлепнулась на пол, скрестила ноги и подмигнула хитро, весело. Почесала затылок, подгоняя мысли и помогая им выстроиться поровнее.
– Настоящий воин не имеет права помереть, не исполнив дело. Этот придурок махал клинком и думал, как он дивно смотрится со стороны и как о нем сложат песнь или там – картинку намалюют. А должен был двигать дело, доверенное ему. Он ведь по природе – анг, так?